– В этом случае они будут совершенно правы.
Андерс посмотрел на часы.
– Мы здесь всего лишь семь часов.
– Я просто хочу сказать, что мы тут не должны облажаться.
– Ты разговариваешь, как подросток.
– Как хочу, так и разговариваю, – пожала плечами Чарли. – А тебе, – добавила она, увидев, как Эрик приближается с двумя большими порциями жареной картошки и бифштекса с луком, – удачи с твоими углеводами.
– Странно все же, – пробормотал Андерс, глядя в свою тарелку, – что нет возможности выбора. Должен же быть какой-нибудь салат в качестве альтернативы?
– Конечно, – ответила Чарли. Ей было лень объяснять ему, что все, кто пытался предлагать широкий ассортимент в этой забытой богом дыре, вскоре разорялись. Во всяком случае, так было, когда она жила тут.
– Все очень плохо, – буркнул Андерс.
– Надеюсь, ты имеешь в виду свою диету, – проговорила Чарли.
Тем временем у бара, похоже, начали собираться постоянные клиенты.
– Что у них с руками? – удивился Андерс. – Они, что, все дрались на ножах?
Чарли посмотрела на оголенные запястья, изрезанные царапинами.
– Это с фабрики, – пояснила она. – С фабрики по производству фанеры. Там работает большинство тех, кто здесь живет.
– У них, что, нет защитной одежды?
– Есть, но летом в цехах адская жара. Это от дерева – они царапаются, когда принимают куски фанеры.
– Я думал, для такого существуют машины.
– Наверняка, но они, видать, обходятся дороже, чем люди.
Андерс снова посмотрел в сторону бара.
– Никогда бы не… в смысле – так изрезать руки на фабрике…
– Не у всех есть возможности для выбора.
– Выбор есть всегда.
– Так говорят люди, которым повезло родиться в правильном месте.
– И все же, всегда можно…
– Нет, – возразила Чарли. – Все это пустая болтовня.
Некоторое время они ели молча. Чарли посмотрела на улицу через грязное стекло. Солнце все еще светило, хотя часы показывали девять. На лужайке между мотелем и плавильней все еще стояло дерево бобовника. Желтые цветы как раз распустились. Однажды, будучи еще совсем маленькой, она сорвала целую желтую гроздь и начала есть. Бетти с криком разжала ей челюсти и потребовала, чтобы она все выплюнула. Выплюнь или умрешь. И потом, когда Чарли заплакала от боли во рту: «Да, но мне пришлось все из тебя достать, иначе ты бы умерла. Или ты именно этого и хочешь? Правда хочешь? Хочешь умереть?»
И потом уже не имело значения, сколько бы Чарли ни объясняла – она не хотела умереть, просто цветки похожи на кукурузу, Бетти все равно сделала из этого историю про самого юного самоубийцу в мире. «Страшно подумать, что бы было, не окажись я рядом! – восклицала она, рассказывая об этом событии на вечеринке. – Что бы случилось, если бы ребенок наелся бобовника, приняв его за кукурузу?»
