– Зачем ты это сделал? – кричала Настя, подруга Коли, всхлипывая. – Ты урод, ты сядешь в тюрьму. Ты урод!
Сама ты уродина. И дружок твой с лицом как у больной овцы.
Мисс Чехия молчала и с ужасом пялилась на Мишу в зеркало заднего вида. Она держала руки у рта. Будто не пускала ложку с микстурой внутрь.
Эта, которая молчит, опаснее той, что орет. Понял? Она что-то задумала. Следи за ней.
«Понял».
Он снова следил за дорогой. Он взял край футболки, поднял ее к губам. Плюнул, а затем вытер глаз. Открыл его. Все еще режет, но уже терпимее. Черт с ним. Заживет. Главное, что он на месте.
Миша посмотрел в зеркало. Сначала на напуганных девок, потом на свой глаз. Красный. Как будто наполовину обкурился. И немного припухло веко. Может, туда забрался червяк? Он где-то читал, что такое не просто возможно, но даже и было с кем-то.
Тебе бы надо их посильнее запугать. Они недостаточно напуганы.
Миша поднял кровавую отвертку и показал девушкам.
– Я воткну эту хрень вам в бошки, если вы будете орать и стонать. Если будете что-нибудь говорить. А если попытаетесь меня придушить или еще что-нибудь сделать, то я сделаю вот что…
Он крутанул руль вправо и за секунду до столкновения с бетоном вырулил обратно. Он снова задел боком ограждение, и послышался скребущий гул. Девочки взвизгнули и прижались к друг другу. Они были не пристегнуты.
– Вам ясно?
– Да, урод, нам ясно, – сказал мисс Чехия.
– Но зачем? Мать твою, зачем? – ревела вторая.
– Потому что, – сказал Миша, – потому что…
Ничего не объясняй. Ничего. Им не надо ничего знать. Им осталось жить двадцать минут от силы. Так что заткни свое хлебало и скажи спасибо, что это парень не сел сзади.
«Спасибо».
Да не мне, дурак. Ему.
Миша повернулся к парню.
– Спасибо, – сказал он и засмеялся.
Кровь стекала по ветровому стеклу. Повезло, что водительская половина была меньше забрызгана, а то пришлось бы ехать вслепую. Такое уже было с ним однажды, когда на «Нексии» сломались оба дворника, и ему пришлось везти мамашу, уже почти мертвую, в больницу. Он вертел головой, пытаясь разглядеть дорогу между капель дождя, которые он никак не мог смахнуть со стекла. Проезжающие мимо машины сигналили, потому что «Нексия» плелась со скоростью пятнадцать километров в час. Миша мысленно слал всех недовольных в жопу. Мамка стонала на пассажирском сиденье, и кляла всех и каждого, и обвиняла мир в том, что ей больно. Она орала – почему так долго и почему так медленно? Но Миша не отвечал. Он злился и боялся открыть рот, потому что думал, что уже не сможет его закрыть. А еще он боялся, что мамка сдохнет прямо по пути в больницу, и пока он будет орать на нее, ее мерзкая душа перескочит в его тело через рот.
