Остальное? Нина сразу же позвонила матери.
– Мам, привет. Ты где? – так звучало ее обычное приветствие.
– В Лондоне, дорогая. А ты?
Мама была австралийкой, но ее акцент с годами смягчился и почти не проявлялся. Иногда она забавно произносила слово «футбол» или называла леденцы «карамельками», но не разгуливала в бушменской шляпе с пробками.
Нина улыбнулась, услышав мамин голос – то, что она лучше всего в ней знала.
– Я в Дубае, мам, на крыше «Бурдж-Халифа».
– Правда? – в голосе мамы послышалось воодушевление. – И как вид?
Нина вздохнула:
– Нет, мам, шучу. Я в Лос-Анджелесе, там же, где ты меня и оставила.
– Ясно, – мама явно была разочарована тем, что Нина не унаследовала ее тяги к странствиям. Она никогда не говорила этого напрямую, но ей и не требовалось.
– Так что с этим ковром? – спросила Нина, тыча в свернутый ковер ногой.
Ей было слышно, как мама прихлебывает чай. Скорее всего, разговаривая с Ниной по телефону, она делала одновременно еще три-четыре дела. Всегда чем-то занята… Разве это весело?
– Помнишь, когда я была беременна тобой, я жила в Лос-Анджелесе?
– Конечно, – как и все люди, Нина знала историю своего происхождения наизусть. Нельзя сказать, чтобы Кэндис была потаскухой, просто ее не интересовали романтические отношения. Много лет назад Нина спросила у нее, почему она не сделала аборт, и мама рассмеялась в своей обычной манере.
– Ну, я подумала, что это будет приключение, и оказалась права.
Слово «приключение» она произносила так же забавно, как «футбол».
– Ковер великолепен. А что там еще?
– По-моему, полно всего. Съезди посмотри, если хочешь.
Кэндис тогда назвала место, где находится склад. Теперь, оглядываясь в своей замечательной квартирке, Нина видела вокруг мебель, на которую, возможно, писалась в детстве. Обитый килимом диванчик, пуфик из Раджастана, который Фил считал своим, и столько произведений из маминой коллекции, сколько она смогла унести. Единственную свободную от книг стену покрывали фотографии: Рут Оркин, Анри Картье-Брессон, Инге Морат, несколько снимков, сделанных самой Ниной, из тех, что ей нравились, журнальные обложки и постеры с изображениями знаменитостей, ее «уголок визуализации», состоящий из календаря и доски для заметок (только не смейтесь, вам самим хотелось бы быть такими же организованными, как Нина), фото мамы и Фила, когда тот был котенком. У стены стояла односпальная кровать «Мальм» из ИКЕА – вместе с комодом той же серии, заметьте. Кстати, множественное число от слова «Мальм» будет просто «Мальм», а не «Мальмы», хотя это и звучит очень вкусно: «Ооо, это у вас шоколадные мальмы?»
