— Школьные полы под ногами загудят не скоро.
— Откуда знаешь? — недоверчиво спросила сноха.
— От Ивана Николаевича Кудрявцева. В Забродинском вчера о многом говорили, и об этом тоже…
— Вы, папаша, б е з л и к, — со вздохом обронила Наташка.
— Что это? — насторожился Хвиной.
— Не так склеенный, — с улыбкой пояснила Наташка и намеренно быстро вышла из хаты.
Хвиной не успел вовремя обидеться, а оставшись один, и вовсе раздумал обижаться. «Это она от тоски по вечеринкам… Я и сам заскучал, мохом порос…»
Вскоре он вышел из дому с винтовкой за плечом, в яловых сапогах. Наташка кормила кур. Для видимости погрозив ей пальцем, он тут же обеспокоенно спросил, не знает ли она, как могло получиться, что в кармане стеганки не хватало одной пули… Сноха развела руками, и Хвиной дорогой все считал: «Ночью тогда, в хате у Наума, из рук Филиппа на винтовку получил я двадцать патронов — четыре обоймы. Сначала я два раза выстрелил, потом Наум — четыре раза, а потом я еще два раза… Восемь расстреляли, стало быть, двенадцать осталось. Да и вчера вечером их было столько. А теперь одиннадцать… Диковинное дело!..»
Сзади послышались цокот копыт и голос:
— Скорей садись, батя! Не дождался, пока заедем?
В санях помимо похудевшего, безбрового, веселого Ваньки — он был кучером — сидели Кудрявцев, Филипп и милиционер. Рядом с милиционером ежился, покусывая каштановую бородку, Сергеев Семен Иванович, о котором Хвиной забыл и думать, с тех пор как видел его в хате у Наума Резцова.
— Хвиной Павлович, это хорошо, что захватил оружие, теперь у нас двое, — указал Кудрявцев на Филиппа, державшего между колен свою винтовку. — Да и у нашей милиции про запас револьвер, — продолжал он. — Дядя Андрей тоже остался в Совете при винтовке. Все в порядке, погоняй!
Кони снова побежали. Хвиной невольно забыл о двенадцатом патроне. Некогда было вспоминать о нем и тогда, когда занимались молчаливым и суровым делом: обыскивали кулацкие дворы.
Наташка не знала, что с конным нарочным в Верхнеосиновский хутор Кудрявцеву доставили телеграмму, в которой окружном распоряжением центра требовал, не медля ни часа, вывозить зерно из глубинных амбаров на элеваторы ближайших железнодорожных станций. Не слышала она, как Иван Николаевич, собрав свой актив около изгороди, подальше от чужого, подслушивающего уха, провел двухминутное совещание.
— Конец, товарищи, обыску, — сказал он. — Идем по дворам наряжать подводы и людей на вывозку хлеба из амбара. Под конвоем повезем его на станцию — иначе сожгут!
