Так вот. Чья-то рука, нажимающая на рубильник нашего района, грозила лишить меня вечера совершеннейшего блаженства.
Я позвонила на электростанцию.
– Электростанция слушает.
– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, во сколько будет отключение в субботу?
– Район? – устало, со вздохом, спрашивала девушка в телефоне.
– Центральный.
– Точнее, у меня полгорода центральные.
– Кооперативные дома по Пролетарской.
– Там, где «Асель»?
– Да, возле мясного.
– По графику с пятнадцати до восемнадцати.
– Я знаю. А без графика?
– Информации нет. Попробуйте позвонить в субботу.
Я звонила им раз-два в день, для верности. Мне отвечали, что информации нет. Мы с телефонной девушкой вели беседы. Меня узнавали по голосу и называли Женечкой.
Девушка «на телефоне» была – Гульжамал. Она училась на третьем курсе заочно и готовилась к свадьбе через месяц. Она не играла в «Мортал комбат», поэтому хоть и сочувствовала, но не могла понять всю глубину моих переживаний. Ее напарница Наташа была не так разговорчива и ограничивалась дежурными «информации нет» и «звоните ближе к делу».
Дома тоже было непросто. Мама требовала отпустить ее на работу в больницу. Папа уверял, что без больницы можно обойтись. Мама настаивала. Папа упирался. Я сидела с программой, уставившись в субботнюю строчку.
– Не могу я больше сидеть дома, понимаешь? – Мама говорила убедительно и пока спокойно. – Евгения выросла и справится сама.
– Сиди дома.
Градус повышался, сильнее колебалось пламя свечи.
– И вообще, меня зовет завотделением. Я хочу белый халат и крашеные губы!
– Кто тебе мешает красить губы дома?
– Зачем красить губы дома? Куда я с ними пойду? За хлебом?
Мама нервно наливала чай. Полетел последний аргумент:
– Я хочу зарабатывать деньги.
Папа изобразил сильнейшее возмущение:
– Я, по-твоему, мало зарабатываю?
– Я не это хотела сказать…
Но папа раздраженно затушил сигарету и ушел в темноту зала.
– Что с этим человеком сделаешь? – Она поставила передо мной чашку. – Пей с молоком.
– Мам, как думаешь, в субботу будет свет?
– Ай, отстаньте от меня все. – Она сморщилась и ушла в спальню.
Я приходила поныть к Маше. Маше больше всего везло в догадках, будет ли свет. Она всегда побеждала в ставках – в семи случаях из десяти. Но на этот раз предсказать затруднялась. Она поила меня чаем в своей комнате. Маша была рационализатором.
– Давай подумаем, что можно сделать.
Я сидела за Машиным письменным столом и прокалывала ручкой пузырьки в парафиновой свечке:
– Ничего.
