Несомненно, «Гонец» свидетельствует о приверженности Рериха к мастерской Куинджи: торжественный покой лунной ночи, темнота, пронизанная то ли голубым, то ли зеленым светом, черное, ставшее синевой и прозеленью, тень берега на воде, сама вода — все это заставляет вспомнить и куинджевскую «Украинскую ночь», и гоголевские строки о ночном Днепре, вода которого серебрится под луной, как волчья шерсть.
Но это не подражание Сурикову и Куинджи. Работа не подмастерья — самостоятельного и подлинного мастера.
Это пленяло художественных критиков, писавших обзоры академической выставки 1897 года. Это пленяло дам в модных тальмах, расшитых стеклярусом, петербуржцев, заезжих провинциалов. Репин в одном из писем 1897 года отмечает Рериха в числе отличных учеников Академии и ставит возле его имени звездочку, обозначавшую «вещи особенно интересные».
Картина сразу привлекает человека, появления которого на выставке тревожно ждали маститые и начинающие живописцы. Он был вхож в мастерские — неторопливо целовался с хозяином, долго рассматривал неоконченную работу. Наметив картину, обычно не отступался от нее, иногда долго торговался, просил уступить — пока картина не попадала в московский особняк Лаврушинского переулка.
Покупке «Гонца» Стасов очень радовался. Во-первых, потому, что это вполне реальная картина; во-вторых, радовала удача Рериха, который вряд ли теперь уйдет от живописи в археологию или в литературу.
Он повез Рериха в Москву — представить Льву Николаевичу Толстому. Он шумел: «Что мне все ваши академические дипломы и отличия? Вот пусть сам великий писатель земли русской произведет вас в художники». Едут в Москву ночью: Стасов, Римский-Корсаков, скульптор Гинцбург, Рерих. Борода Стасова свисает с верхней полки — сверху удобнее опровергать вежливые доводы Римского: ведь в его последних произведениях Стасов усматривает черты все того же декадентства.
Утром едут на извозчиках в Хамовники: раскидистая Москва и в центре не похожа на Петербург, а за Садовым кольцом и вовсе становится зеленой, деревенской — далеко видны излучины Москвы-реки, купола бесчисленных, белокаменных церквей. Все везут Толстому подарки: Стасов — книги, Римский-Корсаков — ноты, Гинцбург — бронзовую статуэтку автора «Войны и мира», Рерих — фотографию с «Гонца».
Разговор идет о народе: «Умейте поболеть с ним». Разговор идет об искусстве. «А Репин одобрил?» — осведомился Толстой, рассматривая «Гонца»: старика, вытянувшего усталые ноги, молодого гребца, преодолевающего течение. Неожиданно сказал художнику: «Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше — жизнь все снесет. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывет».
