Трубников вошел в теплый, густо, кисло пахнущий сумрак избы и услышал, как залязгали замки и запоры.
— От кого запираешься? — спросил он, стягивая со спины рюкзак.
— Донь! — приглушенно крикнул Семен. — Слезай, Егор, старый друг, приехал.
— Не ори, детей разбудишь! — сказал с печи женский голос. Ситцевая занавеска колыхнулась, показалась полная белая нога. Отыскивая опору, нога заголялась все выше, Трубников увидел круглое колено, мясистую, тяжелую ляжку; тут Доня наконец догадалась одернуть подол.
«Раскормил бабу, — подумал Трубников, — с каких только достатков?»
— Здравствуйте, — сказала Доня, протягивая дощечкой маленькую толстую руку.
Она была невысока ростом, кругла, полна и крепка, как грецкий орех, темнобровым лицом красива. Когда Трубников подал ей левую руку, она не смутилась и ловко, будто была к тому готова, поймала ее и осторожно встряхнула.
— Поздно спите, — заметил Трубников, — по-городскому.
— А чего нам? — небрежно отозвалась Доня. — Небось в поле не идти.
Семен зажег коптилку, сделанную из стаканчика тридцатидвухмиллиметрового снаряда. От нее пополз к потолку красноватый свет. Как в блиндаже, только в блиндаже лучше, там воняло по-родному сапогами, портянками, мокрыми шинелями, махрой — крепкий мужской запах, а тут нос забивало какой-то тухлой кислятиной. Ну да, под рукомойником — кадка, до краев наполненная помоями.
Трубников пригляделся. В углу на кровати он различил две детские головы, на сундуке спала девочка, разметав по подушке легкие светлые волосы, на лежаке, поставленном на толстые чурбаки, вытянулся долговязый подросток, а в зыбке, подвешенной к матице, видимо, помещался младенец.
— Сколько их у вас? — спросил Трубников, кивнув на детский угол.
— Шестеро, — отозвалась Доня. — В зыбке близнята.
— Живем тесно, — балагурским голосом заговорил Семен. — В темноте все друг на дружку натыкаемся. А у тебя кто есть?
— Нету.
— Видать, живете просторно, — заметила Доня, собирая на стол.
Трубников усмехнулся. Да, жили просторно. А простору — в пол земного шара. За десять лет, может, и года не были вместе. А все же достаточно, чтобы родить ребенка. Но жена боялась остаться вдовой с ребенком на руках. Хотелось ему сына, да и на дочку он был согласен. Не вышло, и все!
Плеснув воды в рукомойник, Доня вышла за чем-то в сени.
— Фрицевы есть? — шепотом спросил Трубников. Спросил неожиданно для самого себя, в безотчетной догадке о какой-то тайной нечистоте этого дома.
— Один, — так же шепотом ответил Семен, ничуть не удивленный вопросом. — Петька.
