— Кундакбай не пускал. Пригони, говорит, косяк лошадей из дальнего аула, тогда отпущу. Друзей моих всех разогнал кого куда. Вот один Койшигул остался и того кое-как выпросил. Не хотел тревожить Кожу, второго моего спутника, но Кундакбай все-таки велел ему ехать со мной.
Поняв сына, Садырбай повел Койшигула и Кожу в другую, заранее приготовленную юрту.
— Вы только не обижайтесь, — говорил он им дорогой. — Ракиш должен побыть с женой, детьми, с матерью. Мы вас будем беречь, поить и кормить так же, как сына. Здесь удобно отдохнуть после далекого пути. Хозяин этой юрты — близкий мой родственник и верный человек.
Вернувшись к себе, Садырбай обнял Ракиша.
— Что это за Кожа, сынок? Ты ему не доверяешь?
— Перед отъездом Кундакбай о чем-то долго говорил с ним. Наверное, приставил его ко мне соглядатаем.
— Хорошо, сынок, что предупредил меня. Из какого он аула и почему думаешь, что он предаст тебя?
— Он из соседнего аула, друг Серика Кожамкулова. Кундакбай оставил Серика при себе, а Кожу направил со мной. Кожа для Серика готов пойти на все. Они же братья. Кожа — приемный сын Кожамкула.
— Понятно, сынок. А сам-то ты как? Долго будешь прислуживать Кундакбаю?
— Надоело, отец, а что поделаешь?
— Как что? Никто тебя не тронет, если сам явишься с повинной. Не для того я глядел в зубы зверю, чтобы засадить родного сына в тюрьму.
— Кундакбай узнал, отец, о твоем рассказе нашим людям. Как будут поступать теперь с добровольно явившимися с повинной, все знают. Собирал нас Кундакбай и ругался. Назвал сказками твои слова, выдумкой ГПУ, годной для баранов. Настоящих джигитов, людей умных, такой дешевой новостью не купишь, сказал он. Чья правда, пока не знаю. Плохого-то мы наделали немало.
— Ракиш, перед тем как поехать к тебе, я посылал в Талды-Курган надежного человека. Был он в райкоме партии, в райисполкоме, и везде подтвердили, что такое решение правда есть.
— Теперь верю, отец. Ты мудрый и добрый… Только с пустыми руками в ГПУ не идут. Знаю я, сколько они труда на нас доложили, сколько бойцов не досчитались. Уйду от Кундакбая с оружием и со всеми моими друзьями. Только вот как быть с Кожой?
— Кожамкула позовем на помощь. Он друг мне и одних со мной мыслей.
— Тогда зови, отец. Матери и жене пока ничего не говори.
— Вот это дело, сынок. Это по-нашему. Рад за тебя.
В ту же ночь к Кожамкулу поскакал посыльный от Садырбая.
Не на шутку встревожился Кожамкул. Новый друг, Садырбай, звал на помощь. Только встретившись с Садырбаем и узнав от него все про Ракиша, сына своего Серика и Кожу, успокоился. В юрту Кожи и Койшигула он уже шел с легким сердцем. Ободряюще посматривал на сопровождавшего его Садырбая.
