Однажды такой «почтальон» напоролся на наш истребитель. В коротком бою вражеский самолет был уничтожен.
Несмотря на бомбежки, дорога жила и действовала. Повреждения исправлялись, поезда шли. Потом была усилена противовоздушная оборона. Фашистское командование поняло, что разрушить эту коммуникацию одними воздушными налетами вряд ли удастся. Вот тогда-то и «посыпались» вдоль этой линии парашютисты. Дорога была «расписана» на участки, предназначенные для разрушения каждой отдельно действующей группой диверсантов.
Одна из первых групп парашютистов была захвачена бойцами истребительного батальона в Урдинском районе. Два парашютиста и парашют с металлическим контейнером попали в руки «ястребков». В контейнере оказался запас взрывчатки, патронов к пистолетам, продовольствия, в том числе килограмм шоколадных конфет со специальной начинкой. Употребление конфет прогоняло сон: расчет на то, что диверсантам пришлось бы долго сидеть в засаде, выжидая удобного момента для совершения намеченного. Но самое главное: там была топографическая карта. На ней крестиком обозначен участок железнодорожного полотна, разрушение которого поручалось группе.
Потом попадались другие группы парашютистов. Все они, как по стандарту, были снабжены такими же картами и контейнерами.
Но и эта затея фашистов провалилась. Вывести из строя железнодорожную линию им не удалось. Насколько мне помнится, ни одного взрыва они так и не осуществили. Диверсантов либо уничтожали, либо вылавливали, но чаще всего они сами являлись с повинной.
…Эта ночь оказалась неспокойной.
— К вам просятся два командира-фронтовика, — доложил по телефону дежурный комендант.
Прибывали фронтовики часто. Кто по делам службы, кто по пути из госпиталя к месту назначения спешил навестить семью. Многие из них обращались в управление НКВД. Этих двух командиров я принял немедленно.
Вошли они в мокрых от растаявшего снега шинелях. У обоих через плечо противогазы. В кобурах пистолеты «ТТ». В руках солдатские вещевые мешки. На петлицах старшего и годами и званием командира, над тремя «кубиками» перекрещивались пушечные стволы — знак принадлежности к артиллерии. Он был невысокого роста, щупловат. Под белесыми небольшими усами как-то болезненно кривились тонкие губы. Глаза глубоко ввалились под нависшими, тоже белобрысыми бровями. А другой — пехотный лейтенант — ростом под потолок, так что, видимо, и сам сознавая избыток роста, давно уже привык несколько сутулиться. На круглом, до черноты смуглом лице особенно приметны черные глаза да, пожалуй, еще какие-то крапинки. Мощные кисти рук, должно быть, знали кузнечное или горняцкое дело.
