Мне выдали синий комбинезон, специальную обувь и перчатки. Я снимал шины, демонтировал шины, перетаскивал шины, складировал шины, драил шины, грузил шины, но за весь месяц ни разу не поставил и не накачал ни одной шины, потому что хозяин мастерской полагал, что для выполнения этой работы моих компетенций недостаточно. Кроме того, я подметал полы, убирал инструменты и мыл туалет. Все поручения я выполнял не морщась, вовсе не считая это ниже своего достоинства. Тому, кто хоть раз чистил курятник с цесарками, бояться нечего. Труднее всего было терпеть идиота, который, несмотря на многочисленные поправки, до последнего дня упорно звал меня Сильвестром и разговаривал со мной подчеркнуто недовольным тоном; в каждой его реплике слышалось подспудное: «Господи, что ты опять натворил?» Это был тип, напрочь лишенный воображения; 22 июля 1969 года, узнав о подвиге Нила Армстронга, он ограничился следующим комментарием: «Я заметил, что у лунного модуля нет шин».
Накануне отъезда мы собрались у Жана, чтобы произвести инвентаризацию и проверку походного снаряжения, а заодно решить, каким образом разделимся на две группы: вряд ли стоило ожидать, что какой-нибудь водитель посадит к себе в машину сразу четырех автостопщиков. Мы бросили жребий, и по воле случая я попал в компанию с Люс, что вполне меня устраивало: во-первых, потому, что я испытывал к ней искреннюю симпатию, а во-вторых, потому, что надеялся использовать ее как приманку в ловле попутных машин.
На следующий день, рано утром, отец отвез меня в Лувера, к Люс, и я еще раз убедился, что в семействе Маллар дурдом вступает в свои права с первыми лучами зари. Родичи Люс не нуждались в разминке и брали с места в карьер: «Береги себя, моя сладкая!», «Передавай привет бошам!», «Не забудь привезти мне пивную кружку!», «Поцелуй меня сейчас же!», «Сильвер, не вздумай лапать мою сестру!», «Чего-чего?», «Пришлите открытку!», «Только не присылайте открытки!», «Нет, пришлите!», «Люс, мы все тебя любим!», «Валите уже отсюда!».
На рассвете отец высадил нас на департаментальном шоссе. Мы с Люс остались одни. Мы сняли и поставили на землю свои рюкзаки. Деревня искрилась в каплях росы. Щебетали ранние птицы, за холмом вставало солнце. Нас охватило одно и то же восхитительно-пьянящее чувство счастья. Мы оба, особенно она, впервые в жизни по-настоящему вырвались из клетки. Мы посмотрели друг на друга:
– Скажи, классно?
– Ага, классно.
В тот незабываемый миг наша с Люс дружба обрела законченную форму, и, по-моему, это было здорово. Мы были молоды, полны сил и веры в себя. Но главное, мы были свободны. Свободны.
