Здесь же, на последнем этаже – Или правильнее: на крыше? Ведь потолок, по сути, отсутствовал, – я обнаружил дрон дальней разведки, пульт управления к нему и зарядное устройство со встроенным аккумулятором. Ближе к краю за куском разваленной стены притаился прибор наблюдения. Его тренога сиротливо пылилась, уставившись окулярами в сторону города. С дальнего края, покрытые бетонной пылью от недавних обрушений в городе, стояли какие-то ящики, на которых засыпанный сором лежал армейский броник второго класса защиты. И всё, ничего полезного или тем паче способного помочь доставить сюда Деда без шума и управления аэромобилем.
Чертыхнувшись, снова связался с напарником. Связь через ППК была жутко неудобной, сообщения иногда шли с задержкой так ещё и отвлекали, падая на внутренний интерфейс. Лезть на нижние этажи в одиночку мне дико не хотелось, чуйка вопила о поджидающих меня там проблемах, и старатель был в этом со мной солидарен. Посоветовал мне спуститься обратно на третий, не шуметь, по пути собрать всё, из чего можно связать подобие веревки. Указал на то, что аэромобиль укрывает здоровенная самопальная маскировочная сеть, которую можно спустить к нему и её длины вполне может хватить, чтобы по ней забраться наверх.
Я так и поступил, снял сетку, связал её узлами через равные промежутки, чтобы старателю было удобнее хвататься. Спустился на третий, глянул на кровавые разводы. Свежих следов кроме своих собственных не обнаружил, и прокрался к тому самому окну, через которое пробрался во внутрь. Сначала наверх подняли оружие и разгрузки с мешками. Потом я заставил старателя немного подождать, снова метнувшись к лестнице и проверив покрытую пылью кровь на наличие новых следов. Паранойя – она такая, забавная штука, но, как говорится, лучше перебздеть, чем недобздеть.
Когда старатель перевалился в комнату, я уже весь извёлся. За время пребывания на пункте наблюдения у меня прям фобия какая-то появилась, дико стремало поворачиваться к окровавленной лестнице спиной.
Посменно нацепили на себя разгрузки, удерживая коридор под наблюдением. Дед отобрал у меня дробовик, а я вооружился автоматом. На улице начинало темнеть, контуры уцелевших построек накрыло красным отсветом заката. Внутри пункта наблюдения под потолком болтались лампы, была на скорую руку протянута проводка, но освещение не работало. То ли провод где-то перебили во время боя, то ли ещё что, непонятно. Внутри становилось очень темно, а у нас оказался один фонарик на двоих, и то треснутый, едва живой.
