– Есть какая одежда? И… обувь?
– Зачем тебе, малышка? Захотела уйти от мужа?
– Захотела уйти от чокнутого садиста. Ты болен, Клим! Больной, сумасшедший придурок! Дашь одежду?
– Дорогая, ты в моем халатике выглядишь очень мило…
Клим был пьян и отвратителен.
– Черт с тобой! – ответила я. – Обойдусь без дурацких шмоток.
Я направилась в прихожую. Клим не верил, что я уйду вот так просто, полуголая. Но я была полна решимости. Пусть выгляжу нелепо: в белых туфельках и банном халате. Во дворе стоит "пыжик", на нем и уеду. Жаль машину, но придется вернуть, не хочу, чтобы в моей жизни хоть что-то напоминало об этом уроде. Когда выходила наружу, услышала злобный выкрик:
– Зря стараешься, детка! Как будешь готова вернуться, позвони. А ты обязательно это сделаешь!
Я выскочила на ноябрьский холод. "Пыжика" мы не загнали в гараж, оставили на въезде, у ворот. До города ехать, конечно, не пять минут, но в машине тепло. Придется разбудить Федору. Она начнет ныть и обвинять во всем, естественно, меня, а не расчудесного Клима. Что ж, расскажу, как было дело, со всеми подробностями. Понимаю, тетя еще нестарая, радовалась, не раз говорила: "Если ты, Лидушка, рано замуж выйдешь, то, может, я еще свое счастье устрою". Если ей буду мешать, сниму квартиру, устроюсь на работу, все равно универ в прошлом. Занятая мыслями, добежала до ворот, даже не замерзла. И с удивлением заметила, что "пыжик" не один. Рядом стоит еще один автомобиль. Странно! Когда мы приехали, было пусто. Не могла же я не заметить огромный джип! Но в дом никто не входил! Я с изумлением обернулась на особняк и замерла. На третьем этаже горел свет. И в одном из окон был виден силуэт. Видимость, конечно, никакая, но сомнений не было: в таинственной комнате находился мужчина. И это был не Клим! Мой однодневный муж выше ростом и у него не имелось бороды. Да что вообще происходит? Впрочем, меня это уже не касается! Прочь из странного дома, чокнутого мужа-ублюдка и всех его тайн… Плевать, если он он сам – Синяя борода и прячет в замурованных комнатах бородатых мужчин. Я нажала кнопку, открывающую ворота, нырнула в "пыжика" и нажала на газ…
Лида
Валил снег – мокрый, холодный. Кажется, я ощущала каждой клеточкой эту противную сырость, несмотря на то, что находилась в уютном салоне. Да, в "пыжике" сухо и тепло. Это в душе у меня тоска, сырость… и боль! Рвущая сердце и душу на части, в куски, в лохмотья. Я уже сейчас знала: разбитое сердце не склеить, порванную душу не подлатать. Даже если найдется самый чудесный мастер, что исцелит мои сердечные раны, "шрамы" в душе останутся навсегда. И было еще одно чувство, от которого я отмахивалась, как от назойливой мухи, даже махнула рукой. Любовь! Я любила Клима. Любила даже сейчас, после всего, что он сделал. Точнее, любила Клима, который был "до", потому что моя жизнь треснула и разделилась на две части "до" и "после".
