Лабиринт [Авторский сборник] | страница 32

— Берите, ребята, угощайтесь, — сказал Гриша.

Гриша из Пичаево долго у нас не продержался. Возможно, начальство хотело, чтобы больной паренек окреп в нашей спокойной и малочисленной камере. Но Гриша стонал ночами от боли, не давая спать другим, от него дурно пахло гниющей кожей, и Надым настоял, чтобы парня вернули в санчасть.

Однажды, когда Звездинский снова завел речь о завоеваниях демократии, которые непременно погубят коммунисты, Надым не выдержал:

— Ты Гришку видел? Сейчас пол-России так живет. Какие тебе еще надо завоевания? Страну развалили да голые жопы по ящику показывают? Чего ты за всю Россию базар ведешь? Скажи, что таким, как ты, коммунисты сразу кислород перекроют? Сгреб со своей пирамиды сотню тысяч баксов и три года условно получил. Коммунисты тебя бы на нарах сгноили, а сейчас ты через месяц опять на свободе будешь.

— По-моему, нам всем неплохо живется, — сообщил Звездинский.

— Нам — неплохо. Вон Борман с Женькой ни дня в жизни не работали. Лохов мордовали да пили-жрали в свое удовольствие, и никто их не трогал, пока сами не влипли. Да и то ненадолго. Тоже скоро на свободе будут…

— Спасибо на добром слове, Алексей Иванович, — вежливо ответил Борман. — Злые люди мне трупешник вешают, но правда победит. Судье целый пакет баксов отнесли. Он человек справедливый, разберется.

— Конечно, разберется, — подтвердил Женька.

— А вы, господин Звездинский, со своих больших денег могли бы поделиться с товарищами по несчастью.

— Какие там деньги! Все счета арестовали.

Аферист растягивал рот в улыбке и лез на свою шконку. Бормана он побаивался.

Камера считалась привилегированной. Если в большинство других набивали арестованных, как селедок в бочку, то в нашей имелось даже одно свободное место. «Сидеть здесь можно!» — сказал Женька, переведенный из общей камеры на сорок человек. Попадали сюда по очень большому блату. У меня такового не имелось. Лишь впоследствии я понял, меня сунули сюда из-за особого контроля, под которым держалось дело. Тогда же я стал понимать, почему меня до смерти не забили в своем кабинете тесть и его генерал-бульдог.

Тестя, как опытного практика, тянули на высокий пост в правительство. Полагали, что такие люди смогут вытащить из грязи разваленную российскую экономику. Тесть соглашался принять портфель заместителя министра. Его фирма крепко стояла на ногах, а новая должность сулила большие перспективы. Шум вокруг моего убийства ему был совсем не нужен. Тесть решил, что выиграет, если дело получит законную огласку, а в глазах общественности он будет выглядеть жертвой криминала. Процесс должен был также отвлечь внимание от некоторых темных дел, в которые влез концерн тестя.