— Что ж, придется идти!
Спустя некоторое время — старейшина как раз обедал у себя в комнате — Отть вернулся, кинул в угол на лавку меховую шапку, сел и сказал:
— Сходил.
— Барана увел?
— Мало людей дал... кроме ругани там ничего не получишь, — ворчливо ответил Отть.
— Так ведь Рахи не саардеский Кямби, чтоб на него с полсотней людей идти, — рассердился старейшина.
— Лучше уж пойду в Саарде или за Салаци, под Беверину или Сатезеле, чем в это гнездо Рыжеголовых... Одному из слуг разодрали голень. Сам знаешь, какие там псы.
— И ты допустил? — воскликнул старейшина.
— Какое там!.. Двух псов прикончили... Ни слова не сказали, но за копья и топоры схватились.
— А вы?
— У нас не было приказа драться.
— А будь он? — испытующе спросил старейшина.
— Убил бы его, этого Рыжеголового. Поганая образина!
Велло встал, его не смутила строптивость Рахи. Теперь был повод действовать покруче.
С момента победы в Саарде он жаждал схваток.
— Поди отдохни! Кахро позовет людей Киура, мы кликнем своих, ну а топоров нам не занимать. Еще не наступит вечер, как баран будет доставлен бедняку. А за то, что Рахи сопротивлялся, и за то, что его псы разодрали слуге ногу, прихватим еще двух коров. Дадим тем, у кого нет ни одной, — распалился Велло.
Отть покачал головой, покряхтел, но ничего не сказал.
Спустя несколько часов во дворе старейшины собралось пятнадцать человек. Им выдали оружие, которое они сунули за пояс; ни копий, ни луков, ни стрел с собой не взяли.Кахро шагал впереди, остальные — по двое в ряд — за ним. Велло и Отть, глядя им вслед, улыбались, но на душе у обоих было тревожно — как-то их встретит Рахи?
Оставшись во дворе, они занялись хозяйством, однако частенько поглядывали на ворота, прислушиваясь: не раздастся ли со стороны дома Рыжеголового лай собак?
Люди вернулись примерно через час, ведя на привязи барана и двух упитанных коров. За ними шел Кахро, поддерживаемый слугами; худое смуглое лицо его было воскового цвета. В Кахро, когда он входил во двор Рыжеголового, кинули из-за угла несколько копий, и одно из них угодило ему в плечо.
Раненый улыбнулся, попытался сделать несколько шагов сам, но зашатался и снова оперся на поддерживающих его слуг. Ему помогли войти в комнату и оставили на попечении Малле. Парень был счастлив как никогда — сестра старейшины, милая Малле, промыла ему рану, остановила кровотечение, приложила тысячелистник и сделала перевязку.
Велло, настроенный по-боевому, тотчас же отправил слуг обратно: пусть за рану, нанесенную Кахро, приведут еще двух упитанных коров или двух коней.
