Тут она подалась еще ближе:
— И третий: почему эта фотография так для меня важна?
Класс! Интрига! Я внимательнее всмотрелась в снимок, в лица детей, которые ели мороженое и улыбались в камеру. К фотографии явно не готовились, а просто сделали настоящий, случайный снимок среди прочих в тот день. С открытым от удивления ртом Брук к кому-то бежала — к высокому темнокожему мужчине.
Что ж, я должна хотя бы попробовать. Я смогу.
Несколько минут я так и эдак концентрировалась на фото, но ничего не происходило. Задерживала дыхание и щурилась — без толку. Стискивала зубы и приказывала себе прямо-таки войти внутрь снимка — и снова полный ноль.
Брук опять наклонилась ко мне:
— В столовой ты не пыталась сосредоточиться. И вообще никогда не пытаешься, когда к тебе приходят видения. Может быть, в этом и заключается наша ошибка. Наверное, я слишком на тебя давлю.
— Да неужели?
— Хорош острить. А теперь расслабься. Подумай о чем-то другом. — Помолчав, она добавила: — Только не о Джареде.
Она права. Положив пальцы на фотографию, я несколько раз глубоко вздохнула, успокоилась и словно отгородилась от всего мира. Вдыхала я носом, а выдыхала ртом. Потом представила в мыслях прозрачный занавес и так же мысленно попыталась до него дотянуться, сдвинуть в сторону. Пару раз он прошел сквозь пальцы, как дым, но вдруг я отчетливо ощутила ткань и отодвинула. Чуть-чуть поморгала, пока картинка за завесой не стала четкой, и шагнула внутрь.
Все, что осталось на периферии зрения, рассыпалось. Цвета смешались, а потом снова стали ясными. Молекулы клубились, пока не сформировались в предметы мебели, стоявшей в гостиной Пратеров девять лет назад. В день, когда Бруклин исполнилось семь.
— Мам! — послышался голос маленькой девочки, которая очень старалась перекричать гул голосов младшеклассников.
Я оглянулась и обалдело уставилась на семилетнюю Бруклин.
— Митчелл опять налил мне сока в ботинок!
Значит, сок и Митчелл Пратер, младший брат Брук. И у меня два ответа из трех.
Из кухни вышла мама Бруклин, красивая афроамериканка, и, вытирая руки полотенцем, строго посмотрела на сына:
— Митч, если не умеешь себя вести, я сейчас же отправлю тебя наверх, и ты пропустишь все веселье.
— Нет! — перепугался он, словно перед лицом самой смерти. Он сидел на стуле, не доставая ногами до пола. Скрестив маленькие ножки в лодыжках, Митчелл положил руки на колени. — Я больше так не буду, честное слово.
Папа Бруклин усмехнулся и взял сына на руки. В целом, мистер Пратер смахивал на тонкую трость цвета песка в рубашке поло. Высокий, худой, с бледной кожей и песочными волосами, он казался прямой противоположностью миниатюрной темнокожей женщины. Когда мы с Брук познакомились, я даже не сразу поняла, что эти двое взрослых женаты. А потом начала замечать всякие мелочи в их отношениях. Папа Бруклин до безумия любил ее маму, а та из него попросту веревки вила. О да, они точно были женаты.
