– Я иду завтракать, – объявил Морис. – Выдвигаемся через двадцать минут.
К полудню за окном уже мелькал пригород Парижа, а еще через полчаса Морис высадил нас у большой дорожной развязки, а сам обогнул круг и поехал дальше по кольцевой дороге, чтобы дальше свернуть к Северному Голливуду – городу Кале.
Я проводил взглядом зеленый «Айвеко»: у него включился огонек поворотника, а затем грузовик слился с потоком машин. Мы с Сандрин направлялись к центральной части города и долго шли молча. Я тихо радовался, что больше не нужно терпеть музыку и болтовню радиоведущих.
– Что ты будешь делать в Париже? – наконец заговорила Сандрин.
Мы шли вдоль шоссе на четыре полосы, по обеим сторонам застроенного современными зданиями. Однако скоро впереди показался вход в метро – на станцию «Мезон-Бланш».
– Не знаю. Наверное, попробую разузнать что-нибудь о матери.
Я с трудом перекрикивал рев машин.
Поезд остановился на Северном вокзале. Я вытолкнула на перрон чемодан. «Простите… Pardon», – обернулась я к пассажирам, толпившимся в тамбуре позади меня, закинула за спину рюкзак и пошла по бетонной платформе вдоль скоростного поезда «Евростар», волоча за собой громыхающий чемодан на колесиках.
Кондуктора на выходе не было, зато, стоило мне повернуть к стоянке такси, ко мне тут же подбежал мужчина: как у многих других бомбил, круживших на вокзале в поисках работы, у него была типичная североафриканская внешность.
– Ой allez-vous, Madame?[5] Куда вам? Такси нужно?
– Да, нужно. Но тут ведь очередь, да?
– Куда едем?
– Бют-о-Кай.
Какое странное название, если произносить его вслух. В переводе – «Перепелиная горка».
– Восемьдесят евро.
– Сколько, простите?
Наверное, я показалась ему чересчур наивной, а может, все дело в том, что я – женщина.
– Смотри, – настаивал бомбила, раскрыв передо мной журнал с ценами – очень серьезный на вид документ, состоявший из таблиц и каких-то формул, похожих на логарифмы.
Ткнув пальцем в одну из колонок, он продолжил:
– Хорошая цена. Смотри. C’est bon[6].
Мы стояли под стеклянным навесом у самого выхода из вокзала; рядом петляла длинная очередь на городское такси.
– Non, merci. J’attendrai un vrai taxi[7]. И настоящего водителя, – сказала я мужчине.
Другие бомбилы, услышав мой ответ, что-то проворчали, но тратить на меня время не стали и тут же переключились на других растерянных путешественников, шедших из вокзала им навстречу.
– Salope[8], – послышалось мне вслед.
