Я опустилась на диван и спрятала лицо в ладонях. Как же больно! Как противно сознавать, что человек, которому я безоговорочно доверяла, терпела все обиды, выдернул у почву из-под ног, изменил, предал!
А ведь он был таким прекрасным мужем! Нежным, ласковым, страстным… Даже спустя столько лет, мы почти каждый день занимались любовью… Я передёрнула плечами от омерзения, — после того, как он трахал других женщин, муж возвращался домой и делал вид, что любит меня. Как же это унизительно! Совал в меня член, которым…
Зарыдав, уткнулась в подушку. Больно, как же больно! Грудь будто раздирали клещами, а в сердце снова и снова вонзали тонкие раскалённые иглы. Почему мне так больно? Неужели я всё ещё люблю этого мужчину?
— Дурочка, — утирая слёзы, зло сказала я самой себе. — Он не стоит и одной слезинки! Зачем так убиваться? — Я злилась всё сильнее и сильнее. Стукнула кулаком по дивану: — Он даже не извинился! Считает, что это не измена! А меня тем временем сторожил так, будто это я на мужиков смотрела!
Я вскочила и принялась ходить по комнате. Зря я девочек отвезла, без них мне ещё хуже. Так бы я занималась детьми и не думала о Жене. О его руках, о его губах, о его ласках… Остановилась и, вцепившись руками в волосы, застонала. Нет, так нельзя! Надо выжать Женю из сердца! Как?
Взгляд упал на фото, где девочки обнимают с двух сторон смеющегося Фила. Раздался звонок, и я едва не вскрикнула от ужаса. Будто меня застукали на месте преступления. Передёрнула плечами: а что? Я теперь свободная женщина! Вернулась в холл, где оставила сумочку и вынула сотовый.
— Да, мам.
— Девочек накормила и отправила спать, — сухо отчиталась мама.
Я вздохнула и, вернувшись в холл, опустилась на диван.
— Спасибо.
— Женя им рассказывает сказку на ночь, — будто невзначай заметила мама.
Я подскочила:
— Что?! Женя у тебя?
— А что тебя так удивляет? — прохладно уточнила мама. — Он отец твоих детей. Даже если ты вдруг решила развестись, останется ими навсегда.
Я уже успокоилась и, усевшись, процедила:
— Ты всегда на стороне Жени, мама.
— Я на стороне семьи, — поправила мама.
— Нет её больше, семьи, — горько проговорила я. — Да и не было никогда. — Решившись, выпалила: — Как бы ты себя ощутила, узнав, что папа изменял тебе много лет?
В трубке стало тихо, я даже заволновалась, что звонок разъединили:
— Мам?
Раздался вздох, мама осторожно спросила:
— Ты знаешь эту женщину?
— Какую из них? — едко уточнила я. — Одну знаю. Чуть не расцарапала её наглые глаза. Что она мне заявила, тебе лучше не знать.
