Затем они направились в комнату Эммы: Мотя, женщина справедливая и жалостливая, решила, что палец у неё болит уже давно и это ещё пока терпимо, а вот с давлением шутки плохи. Почему-то домочадцы не стояли возле кабинета Виктора, где он оплакивал свою вторую жену, в искренних переживаниях за хозяина дома. Зато возле комнаты Эммы находилась целая делегация из сочувствующих – это очень красочно показывало, кого всё-таки по-настоящему любили в этом доме. Здесь были и братья Тимур и Руслан, которые знали Эмму с детства, Константин с дочерью Василисой и даже Макар Васильевич, правая рука хозяина и управляющий холдингом «Дрозд». Всех напугала красавица Эмма, упав в обморок в гостиной. Не было у двери только Луизы и Милы, которые по-прежнему сидели внизу у камина, совершенно безразличные к плохому самочувствию вдовы. Обе молча смотрели на огонь, каждая думала о чём-то личном, о чём-то своём.
Именно когда врач заходил в комнату Эммы, Константин и потребовал от Моти выйти из комнаты. Но Матильда посчитала, что она и так слишком много проявила благородства, отдав первенство получения медицинской помощи другим, а также боясь, что врач уйдёт и ей придётся дальше терпеть боль в пальце, вцепилась в бушлат врача намертво.
В комнате было холодно, видимо, Эмме было трудно дышать и она открыла окно. Ветер рвал штору и забрасывал морские брызги в помещение. Врач, встав посередине комнаты, растерялся. На помощь ему, как всегда, пришла Мотя – закрыв окно, она подставила к кровати стул и сказала:
– Ну давайте, доктор, мерьте давление, выписывайте таблетки и пойдём мой палец лечить.
Равнодушно сняв с себя медицинский бушлат, доктор достал тонометр и стал мерить давление.
– Матильда, милая, – сказала слабым голосом Эмма, – не могли бы вы нас оставить? Мне, право, неловко вас об этом просить, но мне так было бы комфортней, не люблю чувствовать себя слабой.
Мотя сомневалась: Эмма была любезна и ей трудно было отказать, но профукать такой шанс на избавление боли она тоже не хотела. Как всегда, помогла смекалка, выработанная на районе.
– Хорошо, – сказала она, схватив со спинки стула тяжёлую медицинскую куртку, – это я беру для гарантии, чтоб доктор не сбежал. Найдёте меня в гостиной внизу, – и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты, прихватив чужую верхнюю одежду.
Так получилось, что полиция опросила их первыми, и Зинке показалось, что не очень-то им поверила. Пока остальные домочадцы по очереди шли на разговор с «дядей Стёпой», как в шутку прозвала его Зинка, группа собралась в каморке для швабр на мозговой штурм. Первые пять минут, оставшись одни, они молчали, смерть не может оставить никого равнодушным, тем более, когда ещё вчера вы видели человека, общались, а сегодня всё, его нет. Он не вышел, не уехал в отпуск – его просто нет, вообще больше никогда нет. Тяжелее всего было Матильде, сейчас она сидела на полу в обнимку со странной курткой и смотрела в одну точку. Было такое впечатление, что только сейчас до неё стали доходить фатальность и ужас того, что случилось, и она не выдержала и разревелась. Уткнувшись в огромную куртку, она рыдала громко и навзрыд, ватин немного заглушал её всхлипывания, но они всё равно отдавались у каждого в сердце.
