— Сто двадцать, — бросает Колька и собирается уходить.
Уже шаг в сторону сделал, на деваху, на ее батон он и не глядит. Неинтересно.
— Сто тридцать, — кричит вдогонку деваха.
Веер семечек изо рта.
— Ладно, — нисходит Колька, возвращаясь и хлопая по карману так, чтобы снова стали видны его деньги. — В ущерб себе, учти!
Взял батон, стал засовывать в тот же карман с деньгами, А чтобы не дать пухлой купчихе опомниться, сразу на хлеб пальцем:
— А это — почем?
— Кусок — тридцатка. И мед — тридцатка! — Деваха заработала губами, лузга полетела во все стороны.
— Беру! Хоть обдираешь ты меня, как липку! — лихо произносит Колька, вдруг развеселившись, и сразу два ломтя сует в тот же карман, где уже лежит батон. И, не дав девахе прийти в себя, тут же еще два куска меда сует за пазуху. — Эх, где наша не пропадала… Все беру! Все!
Деваха будто смекнула что-то, семечки отставила, глаза-пуговицы уставила на Кольку.
— Плати! Ты че, лапаешь да лапаешь! Плати, говорю!
А мужичишка при ней, дремавший до сих пор, вздрогнул от крика жены, озирается. На его глазах продукт национализируют, а ему бы только ворон ловить.
Вот он второй, критический момент! Когда все взято и надо красиво смыться. Как сказали бы в сводке информбюро: окружение вражеской группировки под Сталинградом завершено. Пора наносить последний удар.
Для этого и стоит Сашка в засаде. Как отряд Дмитрия Боброка на Куликовом поле против Мамая. В школе проходили. Мамай, ясное дело, толстозадая пшеничная деваха…
Монголы-татары стали теснить русских: деваха крикнула вторично:
— Плати! — И ухватила Кольку за рукав. — Плати давай!
В это время и приказал волынский воевода Дмитрий Боброк выступить засадному полку и нанести по фашистам решающий танковый удар.
Как черт из-под печи, вынырнул рядом Сашка.
— Скорей! Скорей! — закричал, чтобы сильней оглушить торговку. — Поезд уходит!
Колька головой вертанул, и деваха невольно вслед за ним посмотрела: поезд, их поезд, медленно трогался в путь.
Поскрипывали, будто разминаясь, колеса. Гомонилась пацанва у дверей, запихиваясь вовнутрь.
— Бегом! — еще громче, внося панику, грохнул Сашка. — Потом… Потом отдадим!
Деваха сразу пришла в себя. В Колькин рукав вцепилась намертво.
— Когда потом? Сейчас плати! — И взвизгнула: — Де-н-ги!
— Отдай деньги-то! — закричал Сашка. — А то — останемся!
— Да они же под батоном!
— Давай сюды батон!
Схватил Сашка батон, а там еще и хлеб мешает. Начал Колька под хлебом искать, дернул руку, мол, руку-то отпусти, как же я достану.
