— Майк, ты ведь понимаешь, что у тебя очень странные друзья? — Но при этом улыбаюсь.
Майк смеется.
— Понимаю. Мы, электрики, не славимся светским обхождением, а на вечеринке были в основном парни этого круга. Но они все-таки мужчины, Эви. И у них есть глаза.
Тут в комнату врывается Кейли, требуя ужина. И, должна признаться, я тоже сильно проголодалась. По-видимому, откровенность сжигает массу калорий.
Мы устремляемся на кухню, Николь достает кастрюлю из духовки, а я готовлю для всех коктейли. Стол уже накрыт.
— Милый, достань салат из холодильника, — просит Николь Майка, и он достает миску, завернутую в полиэтиленовую пленку, и присоединяется к нам, прихватив несколько бутылочек соуса. Мы все садимся и произносим короткую молитву, прежде чем приняться за еду.
За ужином мы непринужденно болтаем, расспрашиваем Кейли о ее детском садике, поддразниваем девочку ее «дружком» Мейсоном. Все это весело, тепло и прекрасно, как всегда. И как всегда, когда я прихожу на ужин к Николь и Майку, я думаю, будет ли у меня когда-нибудь своя семья. Я надеюсь на это, но не позволяю себе об этом мечтать. Так безопаснее. Пока достаточно светиться их отраженным светом.
После ужина Николь начинает загружать посудомоечную машину, а я предлагаю искупать Кейли и уложить ее спать. Мы поднимаемся наверх, и я наполняю ванну теплой водой с пузырьками, и мы болтаем и смеемся, пока Кейли моется.
Когда я вытираю ее, она спрашивает:
— Тетя Эви, ты расскажешь мне сказку на ночь? Твои сказки самые лучшие.
Я улыбаюсь и прижимаю к себе ее маленькое, завернутое в полотенце тело.
— Да, солнышко, но только быстро, потому что тетя Эви устала, а завтра рано на работу, хорошо?
— Хорошо, — звенит она.
Я помогаю ей надеть ночную рубашку и почистить зубы, потом мы уютно устраиваемся в постели, и я начинаю.
— Однажды жила-была маленькая девочка, которая была такой ужасно милой, такой удивительно милой, такой невероятно милой, что у того, кто целовал ее, губы становились как чудесные леденцы.
— Твердыми, как леденцы, тетя Эви? — спрашивает Кейли, слегка хмурясь.
— Нет, не твердыми, просто сладкими и пахучими, и немного ярче естественного цвета. Это было не только вкусно, но и красиво. — В глазах Кейли появляется восторг.
— Мама поцеловала ее, и у ее губ появился вкус вишни и ванили. Сестренка поцеловала ее, и ее губы запахли жевательной резинкой.
— Но, тетя Эви, а что, если им не понравится вкус их губ?
— Ну, вкус держался всего около трех месяцев, а со временем исчезал. Но всем нравился вкус их губ, потому что каким-то образом он был связан с химией в теле конкретного человека, и поэтому все само собой получалось правильно.
