— Ну что, Николай Станиславович, успеете?
— Успеем, — Петровский улыбнулся, — завтра будет все готово. Бетон схватился, арматуры не пожалели, так что всё нормально. Он хоть и тяжёлый, — Петровский кивнул головой в сторону постамента, освобожденного от упаковки и почти черного в наступающей зимней ночи, — но фирма гарантирует, что встанет, как вкопанный.
— А сам памятник уже видели?
— Да, но пока не распаковывали до конца. Сначала постамент поставим, а потом и его.
— И что там? Вернее, кто? — с некоторой тревогой спросил Кронберг.
— Не бойтесь, лошади нет, — Петровский улыбнулся и развел руками.
— Ошибся Вельяминов насчет лошади-то. Менделеев сидит на каком-то стуле или табурете, в руках книга. В общем, вполне достойно.
— Ну и слава Богу. — Ректор зябко подернул плечами. — Николай Станиславович, вы уж тут проследите, чтобы все было хорошо, а я поеду домой, устал за сегодняшний день, как canus vulgarius.
— Как кто?
— Как собака. В общем, до завтра.
— До свидания, Август Федорович.
* * *
— Пап, привет! Как дела?
— Да так себе. Весь день как белка в колесе. А где мама?
— Она поехала к Анне Петровне, ну той, с её работы. У неё сын ещё капитаном на Аляске служил, а его недавно куда-то под Измир перевели.
— Да знаю я, кто это.
— Ужинать будешь? Мы с мамой все приготовили.
— Давай. Садись, тоже поешь, заодно поболтаем.
— Я уже. Так что я тебе все положу, а пока ты будешь есть, отвечу на твои вопросы. Кристина положила отцу тушеные овощи и кусок курицы, после чего пристроилась напротив.
— Пап, вот ты вчера спросил насчет польской короны. Это у Иоанна благодаря матери были на нее права, а у Петра и Павла этих прав не было. Да и зачем всем тем боярам, кто участвовал в перевороте, права на польскую корону, если московская корона — вот она рядом. Стоило только посадить на трон Петра — и несколько лет при малолетнем царе было обеспечено. А там и новые перспективы открывались, особенно для тех, у кого были дочери. Теперь насчет того, что вместо Петра могли попробовать посадить на трон Павла. Могли, конечно. Только Петр был более простой и открытый, а Павел — тихушник, все норовил сделать исподтишка.
Мстиславским казалось, что Петром будет проще управлять. Иоанн, когда вернулся в Москву и подавил мятеж, устроил расследование. И что получилось-то: Петр и бояре все замазаны, а Павел как бы в стороне остался. И бунт он не устраивал, и приказы не рассылал, и войско не собирал, да и из Москвы не сам бежал, а бояре увезли…
