– Как далеко вы на посту можете фиксировать германские корабли?
Профессиональный интерес полковника был вполне предсказуем. Ответ его вполне удовлетворил:
– Берем акваторию Центральной Балтики, вплоть до линии Либава – Эланд, а это – почти две сотни морских миль!
– Хорошо, лейтенант, пойдемте смотреть работу ваших радистов.
– Тогда прошу пройти в штаб. Он размещается в том доме, что поменьше. В большом бараке за штабом у нас казарма, а мелкие домишки – это хозяйственные службы.
К штабу от антенной площадки вела аккуратная дорожка, выложенная крупной береговой галькой. Весенний снег на плоских камнях совсем сошел. В незапачканной обуви офицеры вошли внутрь штабного помещения. На воздухе ощущался легкий морозец, а в доме с утра хорошо протопили. Булавин провел гостя в просторный зал, заставленный канцелярскими столами. За некоторыми из них работали офицеры и кондукторы, а остальные использовались для анализа информации: на них лежали ленты донесений, карты и документы, чистые листы бумаги. Илья Иванович осмотрелся и направился к дальнему столу, на котором стоял громоздкий прибор, похожий на большой чемодан, поставленный «на попа». Между деревянными панелями и металлическими планками «чемодана» были видны круглые рукоятки, которые плавно вращал офицер в защитной сухопутной форме с погонами прапорщика.
– Это наш лучший оператор, – представил молодого человека командир.
Прапорщик поднял глаза, снял с головы маленькие металлические наушники с гуттаперчевыми прокладками и как-то не по-военному, нескладно поднялся, но представился глубоким поставленным голосом, без запинки:
– Прапорщик Оленев, старший смены!
– Откуда же вы, Оленев, сюда прибыли? – поинтересовался Илья Иванович.
– В январе окончил Московскую школу прапорщиков, куда по призыву меня направили со второго курса консерватории, я учился там по классу вокала.
Заметив удивленный взгляд Стрельцова, Булавин прояснил ситуацию:
– У прапорщика абсолютный музыкальный слух. Он в радиоэфире может улавливать и квалифицировать такие малозаметные шумы, которые всему нашему составу операторов отличить в сплошном потоке потрескиваний и попискиваний просто невозможно. Оленев без ошибок определяет их как работу радиостанций противника. Недаром он со своими слуховыми способностями и, конечно, прекрасным баритоном получил ангажемент в частной опере Зимина в Москве, будучи студентом консерватории.
Илья Иванович удивился еще больше и развел руками.
