полегче) усаживалась на спины второй половины класса
— на «лошадей». По команде, с криками «ура», эти два
отряда «кавалеристов» мчались навстречу друг другу, чтобы
встретиться в «смертельном бою». «Всадники», вцепившись
друг в друга, пытались повалить противников — сбросить с
«коней». Образовывалась «куча мала».
Однажды во время «боя» на четвёртый этаж поднялась
директор школы — Розалия Борисовна. «Бой» замер… Розалия
Борисовна никогда не повышала голос на учеников, но мы её
боялись. Если во время перемены она выходила из кабинета,
то в коридоре наступала тишина. Но Розалия Борисовна была
всегда справедливой. За это все ученики её уважали.
Что ученика проймет,
То он может быть поймет,
А любимый предмет — звонок.
В 1940 — 1941 г. г. я учился в шестом классе. У нас была
уникальная преподавательница физики, Ревекка Наумовна.
Она хромала. Одна её нога была короче другой. На уроках
Ревекки Наумовны была такая тишина, что было слышно, как
«мухи летают». Голос на учеников она никогда не повышала.
Однажды, я на секунду повернул голову назад и услышал
ровный голос: «Чудновский, двойка…». За что, — подумал я? Как—
то, у доски отвечал второгодник. Ему нужно было
схематически нарисовать на доске устройство барометра. Он
нарисовал квадрат и замолк… Тогда учительница попросила
его рассказать, что такое барометр. И он произнёс: «Барометр
— это атмосферное давление в коробочке». Ревекка Наумовна
не удержалась и рассмеялась. Вместе с ней смеялся и весь
класс — как же не воспользоваться случаем повеселиться.
Французский язык нам преподавала прелестная старушка
Мария Паскаловна, эмигрантка из Франции. Она была
коммунисткой. Мы изрядно «портили ей кровь». В классе
было шумно, ей трудно было работать. Иногда она просто
уходила с урока.
За это мы получали от директора школы «по мозгам».
Потом её забрали обратно во Францию, когда там изменилась
обстановка.
И все же истина заключается в том, что учителя лишь
открывают дверь в жизнь — входишь ты сам.
В шестом классе уже никто, никого не дразнил, а
обращаясь у друг другу, укорачивали фамилии. Я был «Чудик».
Шурика Айхенвальда называли «Айхен» и тому подобное.
Забавы взрослых называются
делом, у детей они шалости,
за которые приходится
расплачиваться.
Летом 1940 года школа организовала летний лагерь. Я
попал в первую смену (20 дней). Папа просил оставить меня
в лагере и на вторую смену, но Розалия Борисовна отказала
из—за моего поведения. Самой безобидной проделкой была
