— Нет! Майя, похоже, ненавидит истории знакомств, — проговорил Женя, вспомнив, что было в доме Кости вчера. — Как?
— У нее тогда были волосы винного цвета. Знаешь, я ни за что бы не подошла к ней, если бы не этот цвет. Я слишком люблю красное вино, чтобы пройти мимо… — Молодой человек улыбнулся, сегодня уже кое-как представляя Майю с другими волосами. — Я подошла к ней и сказала: «Привет, сумасшедшая!». Мне казалось, что она адекватно отреагирует на подобное или даже засмеется. Кто же знал, что эта девчонка ненормальная. Не помню, что она ответила, может, вообще ничего. Мы подрались тогда. Вокруг столпились люди, к нам подошел полицейский, и… возможно, я слегка ему нагрубила. Нас забрали в участок, но это было весело. И вообще-то это был единственный раз, когда Майя дралась. Ну, по крайней мере, при мне.
Женя с трудом мог поверить в то, что Майя могла поколотить Эльвиру посреди улицу, а если после этого они еще и стали подругами, то он явно чего-то не понимал в дружбе.
— Подожди, она дралась? Майя дралась?!
В его сознании всплывал образ милой девушки с цветными волосами, которая рисовала замечательные картины и играла на виолончели. Да, Вивальди такое и не снилось.
— Ага. Причем неплохо. Очень даже неплохо. Она мне тогда руку вывихнула и нос сломала. Еще раз повторю, она сумасшедшая. Моя сумасшедшая подруга.
— Да! Хотел бы я посмотреть на это…
— Посмотреть, да. Но попадать этой девочке под горячую руку не советую.
— Определенно…
Эльвира засмеялась, и, стоя на балконе с едва знакомой девушкой, Женя уже не чувствовал себя потерянным. Он был счастлив. Из комнаты едва слышно заиграла любимая песня Эльвира, и она, схватив молодого человека за руку, распахнула дверь и влетела в гостиную. Женя не хотел танцевать, но Майина подруга не удосужилась спросить у него об этом. Они прыгали под песню «The Kids from yesterday»10, и Женя, наблюдая за Эльвирой, вытянувшей руки вверх от счастья, вдруг засмеялся. Вокруг них танцевали девушки и молодые люди от восемнадцати до двадцати шести, напевая знакомые строчки. Лишь на мгновение Женя подумал о соседях Глеба и Мэнди, а после Эльвира обвила руки вокруг его шеи, и он тут же забылся. Никогда в жизни он не испытывал такой же свободы, как сейчас, когда впервые за год почувствовал себя восемнадцатилетним беззаботным парнем.
Любимую песню Эльвира просила повторить трижды, и все эти разы Женя с необъяснимым восторгом пел строчки, которые запомнил, и смотрел прямо в глаза Эльвиры. Когда начала играть другая музыка, они оба растерялись и застыли, будто бы забыв, как вообще двигаться.
