Михаил Павлович позвонил Владимирову по телефону и, не вдаваясь в общие детали, уточнил, намерен ли майор рассматривать Майского как подозреваемого в виду полученных против него новых улик.
— Пока подожду, — подумав, ответил тот, — собеседник он мало приятный, но будем пока так общаться, может, все и разрешиться.
— Ваше право, — согласился Михаил Павлович, — выдержка — одна из самых важных в вашей профессии вещей. Удачи вам.
Майский явился в кабинет Владимирова с некоторым опозданием. Вид у него был как у человека недовольного жизненными обстоятельствами.
— Вчера покоя не дали, сегодня на допросы уже тягаете! — проворчал он.
— Пока не допросы, а опросы, Арсений Анатольевич, мы ведем предварительное следствие по вашему заявлению, поэтому без вашего участия никак не обойтись, — ровным тоном заметил Владимиров. — Кстати, поясните, пожалуйста, откуда появилась кровь на ноже, который мы вчера у вас изъяли?
— Там была кровь! — возмутился Майский. — Что?! Сфабриковали уже! Дело против меня готовите!
— Не против вас, но экспертизе я должен верить, это ведь улика. Нужно разобраться.
— Да не будете вы ни в чем разбираться, как я сразу не догадался, что это была ловушка. Вы хотите навязать мне статью об убийстве из-за моих политических убеждений. Ведь я смею публично говорить о том, что не поддерживаю власть, открыто выступаю против коррупции и распила государственных денег, не готов мириться с ворами среди чиновников и работников МВД.
— Простите, но ваши политические убеждения здесь совсем ни при чем. Мы говорим о конкретных фактах. Среди них следующие: во-первых, ваша супруга согласно камерам видеонаблюдения не покидала в вечер и ночь своего исчезновения подъезд, во-вторых, в вашей с ней квартире найдет нож со следами ее крови, в-третьих, на следующий день после исчезновения жены вы вынесли пять увесистых пакетов с неизвестным содержимым. Этих обстоятельств уже достаточно, чтобы предъявить вам обвинение в умышленном убийстве!
Майский побледнел. Он как-то вжался в стул, на котором сидел и сразу же потерял большую часть своего боевого задора.
— Ловко сочиняете, вот как, значит, меня прижать решили. Да я только захочу, все газеты за рубежом будут писать о том, что вы со мной делаете! Откуда эта кровь взялась — не знаю, может, она сама порезалась, когда что-то готовила. Впрочем, готовила она редко и невкусно. А в пакетах лежали ее вещи, она сама мне сказала, что я могу их выкинуть, вот я и сделал это, мне лишний хлам дома не нужен.
