— Но…
— Займите свои каюты! Я не желаю, чтобы кто-нибудь путался под ногами, когда мы будем заходить в порт! Или вы, к демону в задницу, — у капитана сорвался голос, — хотите пойти ко дну в пяти милях от берега?!?
Великий стольный град южного княжества встретил нас чудесной зимней погодой, удивительно тихой, учитывая происходящее на борту. Йоран у меня на руках ревел взахлеб, и я никак не мог его утихомирить. Пассажиры нервничали и ожидали очереди на досмотр, чтобы быстрей ступить на твердую землю и избавиться от вынужденного недельного заточения в тесных каютах. Таможенный чиновник очень тщательно досмотрел вещи Лидии, ее еще раз обыскали, а я пытался тем временем успокоить мальчика. Госпожа Дрозд недовольно кинула мне в спину:
— Отобрал ребенка у матери, похотливый негодяй, а еще святого из себя строил! Да утихомирьте мальчишку!
Я прикрыл глаза и прошептал Йорану:
— Пожалуйста, успокойся. Сейчас мы поедем в гости, там будут игрушки. Тебя накормят, и ты поспишь… Потерпи немного…
У него болела сломанная рука, он просился к маме, вертелся, колотил меня здоровой рукой и хнюпал носом, отчего моя последняя запасная мантия уже промокла на плече. Лидия, словно издеваясь, не торопилась, она открывала дорожный кофр нарочито медленно, постоянно лениво пререкаясь с чиновником, споря по мелочам, отсчитывая таможенную пошлину по одной монете, скаредно пересчитывая остаток, дотошно вчитываясь в бумаги и постоянно переспрашивая. Таможенник с профессиональной выдержкой терпеливо ждал, но уже багровел от сдерживаемого раздражения, пассажиры негодовали и роптали, госпожа Бергман громогласно поносила меня, а Йоран ревел прямо в ухо. Казалось, этот кошмар никогда не закончится…
Когда Лидии наконец разрешили проходить, я вздохнул с облегчением и ступил следом для проверки. Вещей у меня было мало, так что я рассчитывал пройти быстро.
— Поставьте мальчика и пройдите для досмотра.
Я замешкался, Йоран был еще слаб и…
— Давайте я его подержу, — вдруг вызвалась Лидия и протянула к нему руки. — Бедненький, дядя инквизитор тебя обижал?
Йоран кивнул и залился горючими слезами, а я мысленно пообещал удавить заразу.
— Передайте ребенка, господин инквизитор, и откройте кофр.
Пока меня обыскивали, я смотрел на Лидию. Скупое зимнее солнце играло золотыми бликами на ее длинных локонах, выбившихся из-под шляпки. Она что-то прошептала малышу и погладила по голове. С мальчиком на руках, чья белокурая головка доверчиво уткнулась ей в плечо, Лидия смотрелась, как мать с ребенком или как заступница Милагрос на гравюре со спасенным младенцем. Йоран был похож на нее, как две капли воды, а что самое удивительное, он моментально затих у нее на руках. Лидия гладила его по голове и не сводила с меня глаз, насмешливо кривясь в ухмылке. Это единственное, что выбивалось из образа святой заступницы. Я внезапно очень остро осознал, что не помню, когда видел ее просто улыбающейся, открыто и радостно. И мне очень захотелось увидеть на ее лице не ухмылку или гримасу, а просто счастливую улыбку…
