Дядюшка Азид ткнул острым концом своего прута — и буракки отпрянул, на мгновение показав из песчаного вихря окровавленную грудь. Это дало загонщикам передышку, чтобы убраться и оттащить раненых на ту сторону цепи, к остальной толпе.
Их работа закончилась. Мужчины гнали буракки в посёлок все вместе, потом наступал черёд женщин, и каждая действовала уже сама по себе.
Остановила буракки, удержала достаточное время, чтобы оставить во плоти, — и он твой, вернее, принадлежит твоему мужу или отцу. В моём случае — дяде, равно как и деньги, которые тот выручит за коня.
Как бы не так! Никому я его не отдам! Мне надо любой ценой убраться отсюда, и этот способ не хуже любого другого. Если бы только поймать!
Женщины уже теснились у самой цепи. Заира жадно облизывала растрескавшиеся губы. Даже лентяйка Шира выскочила из дома и с молитвенным жаром вглядывалась в силуэт желанной добычи, вцепившись пальцами в железные звенья.
Я подбежала и протолкалась в первый ряд. Сердце отчаянно колотилось в груди, и стук его отдавался во всём теле. Теперь или никогда!
— Амани! — раздался за спиной крик Тамида.
Я обернулась ответить, но тут уловила краем глаза мелькнувший розовый халат. Не обращая внимания на тревожный оклик тётушки Фарры, Шира нырнула под цепь ограждения и кинулась к буракки.
И что ей дома не сиделось, поганке? Вечно прохлаждается на подушках, а тут… Переливаясь из формы в форму, буракки стремительно развернулся и двинулся навстречу сестре.
Нет, не отдам! Не дослушав Тамида, я шлёпнулась на песок, перекатилась на другую сторону цепи и рванулась вдогонку. Врезалась сзади в Ширу, и мы обе повалились на дорогу. Копыто чудом миновало мою голову, задев лишь краем, и перед глазами вспыхнула ослепляющая боль.
Шатаясь, я стала подниматься, но пальцы Ширы тут же стиснули мою лодыжку. Глаза сестры горели бешенством, почти как у самого разгорячённого буракки.
— Мама с тебя шкуру спустит! — злобно прошипела она, впиваясь острыми ногтями мне в руку.
— Сначала пусть поймает! — фыркнула я и врезала ей коленом в живот. Отпихнула и вскочила на ноги.
Пока мы барахтались в пыли, как на школьном дворе, по эту сторону цепи уже оказалось с полдюжины женщин, но к буракки ни одна приблизиться пока не решилась, и он уже расплывался в воздухе, уходя копытами в песок и принимая бессмертную форму. Ещё немного — и он вновь станет частью пустыни.
Шагнув вперёд, я резко свистнула, и конь обернулся.
Несколько ударов сердца мы смотрели друг на друга, потом я сделала ещё шаг… и ещё один. Он стоял неподвижно. Внезапно с другой стороны выскочила Заира и швырнула горсть железных опилок. Буракки отпрянул… и бросился на меня!
