На сухом разлапистом стволе как в седле сидел модой эльф. Приглядевшись Сваниэль узнал художника, которого привез глава клана Эйригрен Льютериэль. Улькатиэль явно был талантлив, уже имел свой стиль, и Льютер притащил его похвастаться перед всеми, как диковинной зверюшкой, как им самим хвастался Рангив. Музыкант ответил на приветственный жест и подошел, к соплеменнику. Юноша упорно делал эскиз за эскизом с местными видами.
— Улли, зачем так много? Сидишь не разгибаясь, отдохни.
— Высокородная публика портреты на фоне поместья ринулась заказывать, а позировать никто не хочет. Надо запечатлеть местные красоты.
— Ты не переживай, они все закажут один и тот же вариант, себя любимых в мраморной ротонде. Так что, срисуй ее и пошли покурим.
— Я не курю.
— Молодец, проживешь лет на пятьдесят больше, пока в конец не надоест, и сиганешь с одной из этих скал. Если до этого не сойдешь с ума от скуки…
— Свани, неужели тебе так скучно?
— Если бы ты только мог представить, мой юный друг, если бы только мог.
Музыкант уже пересмотрел почти все его рисунки, и на одном, где было изображено одинокое дерево на скалистом склоне, заметил чью-то фигуру.
— А кто это тебе на камнях позировал, я его что-то не узнаю? Да это не… Это же человек! Только какой-то не такой? Улли, кто это такой?
— Это из Каравача, есть там один. Он тоже рисует. А еще он мастер сновидений, рисует не только картины, но и сны.
— Улли, что я слышу? Ты вздыхаешь о каком-то пятипалом! У тебя с ним что-то было?
— Совсем не то, что ты думаешь!
— Мой юный друг, ты уже знаешь, что я думаю? Не так часто встречается эльф, который грезит человеческим юношей. Хотя на рисунке он вроде ничего, даже что-то эльфийское в нем есть. Хотя люди всегда перенимали наши привычки.
— Нет! Все было не так.
— А как? Ну, расскажи, мне правда интересно. Вдруг он действительно особенный.
— Да, он необыкновенный.
— Что же в нем такого необыкновенного?
— Он Белый принц. Да, не смотри на меня, я не выдумываю, это действительно он.
— Улли, ведь это же сказка, как про дерево Дедеагач[2]. Сколько не ищут, найти не могут. Все ждут чуда, а чудеса больше не случаются. А ты со своими фантазиями еще не то напридумываешь.
Вдруг словно тишину нарушили серебряные трубы, сверху донеслись нежные, отрывистые и переливные звуки, это перекликались птицы, предупреждая о грядущей зиме и тяжелых невзгодах. Раздался шум крыльев, на скалистый уступ садился клин агулов.
— Невероятно! — воскликнул Улли, — Разве такие бывают, снежно белые?
