Среди наших игр были такие, когда оставался только один проигравший. Ему давали «фант», т.е. какое-нибудь задание, например, «прокукарекать или прокуковать». Не помню, кому первому пришло в голову в качестве «фанта» постучаться в комнату студентов, но нам понравилась острота затеи, и мы стали развлекаться, уже без «фантов». Однако студенты нас раскусили быстро и практически не реагировали на стук. Единственным студентом, принимавшим вызов, был Нёма Штаркман. Он опасно выбегал из комнаты и гонялся за нами по всем корпусам и лестницам. Тогда требовалась быстрота реакции и спринтерская натренированность, чтобы быстро добежать до холла и дальше врассыпную по пространству зданий. Но почему-то ему никогда не удавалось нас поймать. Думаю, что мы напрасно испытывали страх, удирая изо всех сил — ему было пятнадцать или шестнадцать лет, и, как и нам, просто хотелось бегать, выбрасывая избыточную энергию.
Напротив нашей комнаты жили вокалисты, в том числе легендарный бас Михаил Рыба (с ударением на втором слоге). Комната была самой первой в коридоре после холла, и нам почти не страшно было всей стайкой одновременно забарабанить в дверь, даже ее приоткрыть, прокричать хором на весь коридор: «Дядя Миша, мы ваш жир пьем!» и скорее бежать прочь. Особенно не страшно было из-за того, что М. Рыба не выходил за пределы комнаты, а только высовывался из-за двери, рявкая во весь голос нам вслед что-то из басовых арий. Мы получали полное удовлетворение, скорее всего потому, что могли громко и эмоционально на весь коридор прокричать свое отношение к напитку, которым упрекали певца.
Будучи еще студентом, М. Рыба выезжал на фронт с концертами (о чем мы, дети, конечно, не знали, иначе были бы более снисходительны к его фамилии), а после войны успешно работал в Московской Филармонии. Низкий голос Михаила Рыба, так называемый, бас профундо, что в переводе означает «глубокий бас», назвали потом уникальным голосом ХХ века.
М. Рыба находился в дружеских отношениях с моей мамой и отцом и был благосклонен к нам с сестрой, так как знал нас хорошо. Он профессионально занимался фотографией и подрабатывал этим ремеслом. По заказу родителей он иногда фотографировал нас, и все наши хорошие детские фотографии военных лет сделаны им. Как и Рыба, многие студенты, учась в консерватории, старались подработать — перепиской нот, уроками музыки, шитьем или вязанием — для жизни и на одежду, особенно важную для артиста, выходящего на сцену.
