— Может, зайдем в Кировский сад, посидим там, — пришла на помощь Любаша.
— Да, конечно, — плохо соображая, хрипло произнес Серега.
Будь что будет, — решил он. Лег на скамейку, а голову, положил Любаше на колени. Из городского парка доносился голос Ободзинского:
…Только точки, только точки,
После буквы «Л»
И ты поймешь, конечно, все,
Что я сказать хотел.
Сказать хотел, но не сумел!..
Любаша опустила голову, накрыла обоих пиджаком и жадно припала к губам…
…Волна нестерпимого жара поднялась откуда-то снизу, прошла по всему телу и обрушилась на голову, отключая сознание…
… — Серега, очнись, что с тобой!? — услышал он сквозь пелену затуманенного сознания.
Любаша тормошила его за нос. Открыв глаза, он увидел, что лежит на траве, над ним склонилась Люба.
— Ты меня напугал. Первый раз вижу, чтобы от поцелуя сознание теряли!?
А Сереге было так хорошо, как никогда в жизни. Это был первый поцелуй любимой девушки!
3
Родители Сергея не были коренными вытегорами. Отец любил прихвастнуть, что Нарофоминский уезд Московской губернии, его родовое дворянское гнездо. Были в этом сомнения, так как бабушка Сережи не раз приезжала к ним погостить и по правде сказать, столбовой дворянки в ней не просматривалось. Даже письма родственникам в Москву она просила писать под диктовку Сережу, что давало тому возможность усомниться в ее грамотности.
В сорок первом, отец участвовал в обороне Москвы, поймал осколок снаряда в голову и, после госпиталя, был комиссован. В послевоенные годы восстанавливал народное хозяйство, поднимал целину, строил Днепрогэс и Волго-Балт. На строительстве последнего и встретил маму. У отца было два брата, которые жили в Москве, но с ними отношения почти не поддерживались.
Мама родом из деревни Кондуши Вытегорского района. В ее семье еще были старшие сестра и четыре брата. В тридцатых годах семья переехала в Петрозаводск, где Полина Васильевна поступила в университет на факультет геологии. В сорок первом, будучи в гостях у брата в Ленинграде, попала в блокаду и находилась в ней до зимы сорок второго, испытав на себе все ужасы голода и холода первой блокадной зимы. В феврале, по льду Ладожского и Онежского озер, их вывезли в Вытегру. Старший брат умер от голода, двое средних пропали без вести на фронте, а, четвертый, дядя Костя, закончив в Ленинграде Военно-медицинскую Академию, воевал на Северном флоте и пал смертью храбрых в августе сорок первого года, о чем есть памятная надпись на академическом монументе.
