По приказанию военной коллегии было произведено следствие. Послабления в караульной службе были с самого прибытия Штакельберга в Краков и перешли помалу в полную распущенность. Караул содержался с незаряженными ружьями; караульную службу никто никогда не поверял; дальние разъезды не посылались и сведения о неприятеле не проверялись; ближние конные патрули исполняли службу когда и как вздумается их ближайшим начальникам, без поверки свыше; не было инструкции ни плацмайору, ни караульному офицеру; к отверстиям под стеной часовые не ставились и эти отверстия не осматривались. В ночь на 23 января караулы спали, конные патрули не показались вне замка ни разу, стоявший у парома часовой казак самовольно отошел от своего поста на версту, за сменой, и таким образом не заметил прибывших от Тынца людей.
"Скважин" под стеною было несколько, и через них неприятель и пробрался в замок. Французам и конфедератам помогали городские жители, которые подпилили и выломали решетки в стенных отдушинах. В итоге, неприятелю было нетрудно пробраться в замок, и никаких хождений по подземным трубам, заделанным сверху камнями, не требовалось, также как снятия часовых и т. п. Даже разделение французов под стенами замка на два отряда, из коих один пошел с Виоменилем обратно в Тынец, но вернулся на выстрелы, - подлежит сомнению, ибо в следственном деле о таком скором прибытии к французам сикурса не говорится ни слова.
В этом печальном происшествии был виноват отчасти и Суворов, не дав веры доносам на Штакельберга и не обратив внимания на секретное сообщение одного поляка, поставщика русских войск, который предупреждал его, что будет на краковский замок покушение и в доказательство справедливости своих слов показывал письмо от брата - конфедерата. Суворов в это время собирался в Литву; подрядчик уверял, что в Литве задумана только демонстрация для отвлечения внимания русских от Кракова, но Суворов не поверил.
По получении вести, он с небольшим отрядом двинулся из Пинчова к Кракову, куда прибыл 24 января, соединившись с Браницким с 5 польскими коронными кавалерийскими полками. Они произвели рекогносцировку и разделили между собой дело. Браницкий принял на себя наблюдение и оборону от конфедератских шаек той стороны Вислы, а Суворов осаду замка.
Краковский замок расположен на высоте над городом; у подошвы холма протекает Висла. В замке находился кафедральный собор, полуразрушенный королевский дворец и несколько десятков домов. Замок обнесен крепкою стеною в 30 футов вышины и 7 футов толщины и окружен рвом; внешних укреплений он не имел. Выгодное его положение не давало надежды на успех штурма без предварительного сильного обстрела и пробития бреши, а у Суворова не было ни одного осадного орудия. Но по его приказанию, с чрезвычайными усилиями втащили несколько полевых пушек в верхние этажи наиболее высоких домов и оттуда открыли по замку огонь, а королевско-польский военный инженер повел две минные галереи. Город был разделен на 4 части и в каждую назначен особый комендант; на них возложено наблюдение за обывателями и ответственность за их верность. Еврейский квартал города поставлен на военную ногу; обыватели-евреи получили вооружение и содержали городские караулы.
