А потом этот подонок начал меня шантажировать. Он хотел двадцать тысяч евро. Можно подумать, что для сына врача это мелочь. Но у меня не было этих денег. К тому же я понимал, что Кевин никогда не отдаст мне свой сотовый, сколько бы денег я ему ни предложил. Он терроризировал бы меня снова и снова, до конца жизни, понимаешь? Он получал от этого удовольствие. Это была его месть за Ронью. Он не мог добраться до моего отца, вот и решил отыграться на мне. Нет, Кевин никогда бы не остановился.
– И поэтому ты запер его в подвале?
Он кивнул и протер лицо. Затем выжал из себя жалкую улыбку:
– Было очень жарко. Мерзавец выпил глинтвейн, который я ему предложил. В нем нефарол лучше растворяется. Потом я перенес Кевина в подвал, сел в его автобус, доехал до берега озера и сжег в машине Кевина труп бродяги.
Юлиан прижал ладони к вискам, будто хотел выдавить воспоминания из своей головы.
– Боже, это было так ужасно! Что я убил того человека… Ты думаешь, что знаешь это из фильмов, или книг, или из ежедневных известий, но, когда собственными руками творишь подобное, это совсем другое. Ты чувствуешь себя куском дерьма… Мне было очень страшно. Что мне оставалось делать? Да, я его сжег. Мне хотелось, чтобы все поверили в самоубийство Кевина. Потом шумиха улеглась. И я решил, что он скажет мне, где телефон. Но он молчал – боялся, что я убью и его. Ты можешь себе это представить? Как будто я законченный псих!
Потом я бросился на поиски мобильника. Искал у него дома, на кладбище, на заброшенном заводе. Только до этого проклятого шкафчика не додумался! Я постоянно спрашивал у него о тайнике. Потом я бы его отпустил, правда! Но Кевин упорно молчал. В ночь, когда мы с тобой встретились в супермаркете, я отвел Кевина к туалету. Он сделал вид, будто не в себе от нефарола, с трудом передвигался. И вдруг сбил меня с ног и выбежал через заднюю садовую калитку. Я последовал за ним, но было темно. Я нигде не мог найти этого негодяя. Но потом услышал тебя. Когда ты вызывала полицию, я запихал в Кевина очередную дозу и отнес его обратно в подвал. Потом снова вернулся к тебе.
В глазах Юлиана стояли внутренняя боль и отчаяние. Мне казалось, я воочию вижу, как эти чувства разрывают его – теперь, когда ему больше не нужно было прятаться.
– Дора, мне жаль, что я воспользовался твоим состоянием. Я не хотел тебя пугать. Если бы ты только перестала его искать! Но ты была такой упрямой, и я не знал, что делать. Надеялся, что после встречи со вторым бомжом ты решишь, что Кевин был твоей галлюцинацией. Но ты не сдалась. Тогда мне пришлось сделать так, чтобы ты начала сомневаться в самой себе.
