– Так вот как все будет? – спрашивает Сюзанна. – Я рассказываю, что произошло, что я сделала, что мне не удалось, а ты решаешь, искренна ли я в своем раскаянии? Так ты примешь решение, отпустить ли Эмили?
Адам качает головой.
– Ну, как-то так.
Значит ли это, что Эмили удерживают где-то силой? В заточении? Если Сюзанне удастся узнать, где, сможет ли она передать сообщение кому-нибудь – полиции, Алине, Рут, да кому угодно, – так, чтобы Адам не заметил? По телефону звонить нельзя, но эсэмэс, или письмо или… «Ватсап»? Зачем иначе она зарегистрировалась в «Ватсапе»? Вдруг он сможет ей помочь?
Сюзанна замечает, как у нее путаются мысли. Неважно, какое средство она выберет. Сложность в том, чтобы отправить сообщение незаметно для Адама. А главное – выяснить, что нужно написать. Позвать на помощь она может и сейчас, набрать спасателей успеет. Но пока она не знает наверняка, что ее дочь найдут, что она не проведет часы, дни и недели голодая, задыхаясь, истекая кровью в какой-нибудь импровизированной тюрьме – в подвале? На складе? В фургоне? До тех пор Сюзанна не могла ничего предпринимать. Ей оставалось только играть по правилам Адама. Более того, она обязана выиграть.
– А если я сейчас тебе это скажу? Если признаю, что это целиком и полностью моя вина? И ничья больше. Не Скотта, не Пита, не Чарли. Ничья. Только моя.
Лицо Адама принимает выражение клерка за офисным столом. Он бы рад помочь ей, говорит оно, но руки связаны.
– Дело в том, Сюзанна, что у тебя было восемнадцать лет, чтобы принять ответственность. С чего мне верить твоим словам сейчас?
– Тогда все было иначе. Ты это знаешь! Я ничего не могла сказать публично, но это не значит, что я не признавала свою вину. От тех, кто там был, кого это затронуло, я не скрывала, что виновата. Всегда. Я говорила всерьез тогда и имею это в виду и теперь.
– Да ну? – отзывается Адам, покачивая головой. Челка закрывает шоколадно-карий глаз, он убирает ее пальцами. – Ладно, Сюзанна, попробуем. Это твой шанс. Возможность спасти дочь. Расскажи. Объясни, за что именно ты берешь на себя ответственность, и обещаю, я поверю тебе на слово. Я не усомнюсь. Что бы ты ни рассказала, я поверю.
Адам ждет.
– Да… за все! Этого достаточно? Мне следовало быть лучшей матерью. Следовало лучше знать сына: чем он занимается, с кем дружит, чему его учат товарищи. Следовало узнать о его увлечениях, его тревогах, его печали. Мне следовало лучше читать знаки, больше быть рядом, меньше времени проводить на работе, не так гордиться тем, что он не просит о помощи. Следовало вмешаться и… и… мне следовало его остановить. – Сюзанна смотрит на Адама, открыв лицо, разведя руки. – Устраивает? Мне следовало его остановить. Это была моя задача. Ничья больше. Я была его матерью. И это… это… – Она сбивается, не знает, что еще сказать. Наконец опускает руки на колени и заканчивает: – Это все. Все.
