- Перестань, ты же понимаешь, что по-другому нельзя.
Голос монотонный, гипнотизирующе-успокаивающий, знала она его трюк. Кристина тоже умела на публику играть.
- Ты специально это делаешь, специально, да? Не хочешь делиться со мной! Я знаю! Я все знаю...
- Ничего ты не знаешь, - тот же монотонный голос, только теперь он ее как ребенка поглаживал. - Это опасно для тебя. Я не хочу рисковать, понимаешь?
- Опасно? - тут же вскинулась она. - А ТВОЯ мама знает, чем ты тут занимаешься?
Рука Игоря дрогнула и на секунду замерла. Потом он с усмешкой сказал:
- Я с семнадцати лет не отчитываюсь, сестричка.
Но тон малость изменился. Есть контакт, подумала Кристина. Теперь надо было что-то отдать, уйти на попятный, чтобы он пошел на уступки. Закон торговли.
Она понурилась.
- Хорошо, я поеду, братик, - сказала и обреченно покачала головой.
- Вот и молодец, ты же сама понимаешь, что так будет лучше.
- Да... Но ты будешь держать меня в курсе? - и уставилась ему в глаза. - Ты же знаешь, я могу быть полезной... Что-то ценное подсказать... А, братик?
Игорь убрал руку и поперхнулся. А потом и вовсе встал и отошел к окну. Повернулся к ней молча, в глазах жидкая ртуть плавает. Интерес.
Кристина уселась удобнее и начала:
- Слушай, Игорек, давай сделаем так. Я поеду домой. Ок, хорошо, да. Но. Мы не говорим никому, что я развожусь, ладно? Все равно развод будет через месяц, пока об этом никто не знает и если мы не будем болтать...
Он скрестил на груди руки и слушал не возражая. А Кристина приободрилась и встала, ей нужны были гарантии.
- Поверчусь дома пару дней, а потом, - тут она уже серьезно и твердо смотрела на брата. - Я хочу жить отдельно и открыть свое дело. И я нафиг не хочу больше замуж. Ты поможешь мне?
Он шумно выдохнул и снялся с места, опуская руки.
- Хорошо, я подумаю. Но сейчас собирайся, времени уже нет, - и вышел.
Она застыла, прижав ко рту кулак, и прищурилась. Ехать домой придется, но кое-что она все-таки выторговала.
глава 7
Это было интересно. Раньше Белый испытывал нечто подобное только в боях. Необычно. Это одновременно и распаляло, и помогало сдерживать атавистическое желание услышать, как захрустят тоненькие позвонки ее шейки в его руках. Как она забьется, хрипя, и запросит пощады. А не будет пощады. Крис-ти-на.
Но это, конечно, выражаясь фигурально. Белый не собирался никого убивать. Зачем? Потешиться, наказать ту суку, что посмела раскрыть на него свою маленькую сучью пасть, Годную только для того, чтобы совать в нее член и трахать. Показать ей ее место.
