Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга | страница 17
Вроде ничего важного, но именно она и запомнилась мне. Чем чёрт не шутит? Я взял телефон и написал сообщение. Как раз скоро у неё должен был быть день рождения. Никаких чувств не высказывал. Просто предложил встретиться в баре и передать подарок. Я знал, что, даже начиная игру спокойно, всё равно в любой момент готов поставить всё.
Прошло почти пять лет. Та, которой я отправил тогда сообщение, спит в соседней комнате, пока я набираю этот текст за компьютером в кабинете. Окна выходят на восток, и там на горизонте путается в высоковольтных грязных проводах красный диск восходящего солнца. Всё вокруг уже не похоже на «баньку», да и пауки давно разбежались.
Мы объездили уйму стран, впечатлений хватит на целую жизнь, но будут и ещё. Это не сложно. Достаточно просто обнять её и закрыть глаза.
Глава вторая. Дорога к телу
Пристрастие к литературе возникло у меня, когда я был ещё подростком. Долгое время я ничего не читал. Даже комиксы. А потом в один момент всё изменилось. Литература захватила меня и уже не отпускала.
Я не ходил в библиотеки, дома тоже читать было не очень комфортно. Семья большая, а квартира маленькая. Хотелось уединения, а как тут его получишь, когда твоя комната – настоящий проходной двор.
Но это были девяностые. В районе моей школы недалеко от Измайловского парка было полно заброшек, по которым мы лазили с приятелями, собирая листы жести, потом продавали их, а на свою долю от вырученных денег я покупал книги Стивена Кинга, альбомы RHCP, ну и петарды. Куда без них?
Книги, музыка и взрывы! Что может быть лучше? Литература моей юности запомнилась мне запахом пороха, затхлости заброшек и засохшей мочи. Приключения героев произведений Кинга навсегда связались у меня с собственными ощущениями опасности и тревоги, когда мы, ребята лет двенадцати, исследовали после школы затопленные подвалы, обыскивали заброшенные чердаки, и серость окружающей реальности, пропущенная через призму детского взгляда, открывала мир, полный приключений.
Наверное поэтому, когда даже сейчас я перечитываю некоторые вещи Кинга, захватившие меня в юности, я не обращаю внимания на свой читательский опыт. Вижу, но не замечаю слабые места его произведений. Ведь каждый раз перед моими глазами открывается совсем другая картина, возникают те удивительно яркие образы, открывшие передо мной двери в мир художественного слова.
Вот и сейчас я вспоминаю тот необычайно тёплый, даже по-летнему жаркий октябрьский вечер девяносто девятого года, когда я, воображая себя магом-алхимиком, готовил свою первую бомбу из удобрений, купленных на сельскохозяйственном рынке.
