— Кроме моей аптеки, в городе только три, в которых работают наши, — продолжила я угрюмо.
— Нас мало осталось, лейтенант! — Разве доктор Рейстед — ваш? — возразил он.
— О, нет! — с чувством сказала я.
— Но… Официант почтительно расставил на столе вазочку с крохотными печеньицами, блюдо с бутербродами, чашки и большой кофейник.
— Приятного аппетита! — пожелал он и растворился между кадками с пальмами.
— На него работают две девушки, — продолжила я.
— Наших. Эллиот щурил внимательные темные глаза и пил кофе.
— Он их заставил? — Да! — Печенье хрупнуло в моих пальцах, и я опустила взгляд, пряча ненависть.
— Обманул, заставил, купил — Рейстед ничем не гнушается. Лили, той девушке, которую мы видели, не повезло — ее близкие погибли при крушении поезда. И она осталась одна в семнадцать лет… Я умолкла и вдохнула глубоко-глубоко.
— И что дальше? — подбодрил меня Эллиот, устав ждать. Он с аппетитом уплетал очередной бутерброд. Зато мне кусок в горло не лез.
— А дальше Рейстед ее окрутил. Что-то наплел о долгах отца, щедро предложил крышу над головой… Рейстед — бывший военный врач, вышел в отставку по ранению, купил практику… Только обычных докторов много, так что он не особо преуспел. А наши лекарства всегда в цене.
— Почему он на ней не женился? — Эллиот отхлебнул кофе. Прямого запрета на браки не было, хоть чистокровных блондинов и не любили. Или, скорее, боялись. Особой щепетильностью в этом вопросе отличались только благословенные. Они не прочь были завести интрижки (иначе откуда бы взялись полукровки?), но даже своих детей не признавали.
— А зачем? — пожала плечами я.
— Он и так получил все, что хотел. А потом еще откуда-то привез Энн. Он хорошо устроился, согласитесь.
— Откуда вы знаете? — он недобро сощурился.
— Может быть, это сплетни? — Вы сами видели, как он обращается с Лили! — резко возразила я.
— Как с рабыней! Что же до «сплетен»… Думаете, Рейстед не пытался прибрать к рукам и меня? Эллиот поднял брови, и я ответила на незаданный вопрос: — Я приехала в Тансфорд два года назад. Рейстед…
— я помялась и повторила обтекаемо: — Сделал все, чтобы прибрать к рукам и меня.
— Но ему это не удалось? — Как видите! Я заставила себя глубоко вдохнуть. Как он умудряется вытащить из меня то, о чем я говорить не собиралась? Хотя о своих методах я точно откровенничать не стану. В конце концов, разве я не вправе защищаться сама, если уж закону нет до меня дела? Эллиот откинулся в кресле, сцепив руки.
