Ив стиснул зубы и попытался сосредоточить все внимание на дороге, которая теперь петляла среди красноватых и черно-фиолетовых скал. И опять, уже в который раз за эти дни, в памяти ожила Ирма, почти осязаемо близкая. Ее тонкий профиль, маленькое ухо, завитки золотистых волос, крошечная темная родинка на шее... Как часто во время их поездок, на мгновение повернувшись к ней, он видел ее профиль. Ее глаза обычно бывали устремлены вперед, но, почувствовав его мимолетный взгляд, она улыбалась в ответ. Ирма, Ирма, где ты теперь? Неужели вычеркнула из памяти все минувшее? Моя Ирма... Если бы свершилось чудо и ты оказалась сейчас рядом!.. Ив не удержался и скосил глаза на своего спутника. Рем сидел неподвижно, сосредоточенный и суровый. Продолжая глядеть вперед на бегущую навстречу вездехода дорогу, он вдруг сказал:
- Мы живем в век разума, справедливости, торжества науки, стараемся воспитывать прекрасные качества в людях, хотим сделать человеческие отношения гармоничными, а жизнь долгой и счастливой. Но любовь, как и триста лет назад, прекрасна и горька, разлука - обидна и напрасна, гибель - жестока и бессмысленна... И так будет, пока существует разум.
Ив весь напрягся. "Что это - случайное совпадение или он действительно читает мысли? Что за странный человек... Что он еще прочитал во мне?" - и Ив взглянул на своего спутника, теперь с сомнением и тревогой.
Рем медленно повернул к нему голову:
- Простите, кажется, вы спросили что-то? Я не расслышал...
- Я... Да... Спросил: почему... Почему так получается?
Рем снял очки. В его светлых глазах мелькнуло что-то похожее на усмешку.
- Почему?.. Да потому, что внутренний мир каждого из нас бесконечность, подобная бесконечности Большого космоса. Что знаем мы - люди двадцать первого века - о Большом Космосе? Каждое открытие ставит нас перед новыми загадками. Таков же и Малый космос, заключенный в каждом из нас...
Потом они долго ехали молча. Ив старался ни о чем не думать. В голове проносились обрывки мыслей. Это было похоже на осенний листопад. Листья кружились, падали, и он шагал по ним, как в ту ночь последнего объяснения с Ирмой... Наконец, преодолев небольшой подъем, вездеход выбрался на узкое базальтовое плато, и тотчас справа и слева за темными зубцами застывшей лавы открылась яркая синева фьордов. Далеко на западе, за синей каймой фьорда Суэйнс, поднимался широкий усеченный конус горы Росса - самой высокой вершины архипелага, почти до подножия покрытой льдами и снегом. Среди покрова снегов темнела чаша огромного кратера.
