– Если она все еще захочет видеть нас, – мягко добавила Мэри.
Последовавшее за этим молчание было красноречивее слов.
– Столько лет я боялась этого: спала ли, бодрствовала – мысль об этом не давала мне покоя, и даже сейчас, когда мы наконец решили, что Кэти должна узнать правду как можно скорее, я не знаю, смогу ли обо всем ей рассказать. Что она подумает обо мне, женщине, имевшей связь с мужем своей лучшей подруги, а затем, узнав о беременности, принесшей проблемы в жизнь своей дочери? Да, я была в тупике, однако вовлекать в это вас с Дейвом было непростительным эгоизмом, проявлением трусости. Но вы помогли мне и ни разу ни в чем не упрекнули.
– Ты бы поступила так же, если бы это случилось со мной – если бы я носила ребенка от другого мужчины, – ответила Анна. – Ты была совершенно разбита, близка к самоубийству. Мы хотели тебе помочь, чего бы нам это ни стоило. Сейчас, после стольких лет, перед нами возникла ужасная дилемма. Мы боимся, что Кэти будет страдать. Но мы так или иначе с этим справимся.
Мэри с тяжелым сердцем обняла дочь:
– Я внесла в вашу жизнь хаос, и мне очень страшно. Что, если Кэти отвернется от нас, когда узнает правду? Что, если она уйдет и мы никогда больше ее не увидим?
– Ну уж точно не выйдет ничего хорошего, если ты и дальше будешь так себя истязать. В конце концов ты сляжешь. А что касается тебя и Тони, я всегда была уверена, что это случилось лишь по той причине, что ты страдала после внезапной кончины папы. Его уход перевернул твою жизнь, и ты надолго ушла в себя, подавленная и опустошенная. Папа был для тебя всем. Если бы он не умер, ты бы никогда на это не пошла.
Мэри не могла подобрать слова, чтобы объяснить, какой странной и одинокой была ее жизнь без обожаемого мужа. Она тихонько смахнула слезы, которые выступали на глазах, стоило ей лишь подумать о прекрасном мужчине, которого она так любила – и потеряла.
– Это чистая правда, – мягко согласилась Мэри. – Но это никоим образом не оправдывает моего поступка, напротив, заставляет меня думать, что я предала память мужа. А близость с Тони – о, она ничего не значила ни для меня, ни для него. То была всего лишь попытка избавиться от одиночества… До тех пор пока не придет мой черед последовать за твоим отцом, я буду сгорать от стыда.
– Ты была в отчаянии, – мягко напомнила матери Анна. – После смерти папы мы так волновались за тебя. Помню, как ты все время плакала, не спала, не ела и бродила бесцельно туда-сюда. – Анна улыбнулась: – …А я незаметно бродила за тобой – чтобы удостовериться, что ты в порядке. Мы с Дейвом мало чем могли тебе помочь – лишь обеспечить тебе кров, любовь и защиту. Тебе нужно было как-то жить дальше, и твой поступок, я уверена, был лишь следствием безграничного горя – ты была растеряна и сбита с толку. Долгое время ты не могла мыслить трезво.
