А боец, резко согнувшись, вжимается лицом в колючую землю… Нет. Не убит и даже не ранен. Это момент прощания с верным другом. Тут же автоматически вскидывается неразлучная СВТ, в прищуренных серых глазах скачут синеватые льдистые искорки, и с натужным, болезненным покрякиванием, словно раскалывая неподатливое узловатое полено, методично и расчетливо, как гвозди, одну за другой, вгоняет он одиночные, прицельные, злые пули, укладывая мечущиеся фигуры врагов.
* * *
Собак не осталось совсем. Ни одной! Значит, завтра против танков останутся только люди.
К этому периоду относится одно из воспоминаний Дины Соломоновны, записанных мною дословно.
«Стали думать и гадать, как сохранить собаку. Как и танк подорвать, и собаку сохранить? Материализовалось понятие: истребитель танков — смертник. Стало жаль губить собак, своих, родных. Появилась острая жалость не просто к собаке, а к конкретной собаке. Скажет кто-нибудь вожатому:
— А Жучок — твой? Сработал!
— Сработал. — И вставал перед глазами косматый кобелек, обожавший Толю. Веселый и смышленый пес.
— Думайте, думайте, — требовал Акишин, особо не рассчитывая на результат. Тем не менее с надеждой.
Думайте… Любимые слова. В том, что я стала командиром Красной армии, — заслуга Акишина. Он делал людей, учил жестоко, но в основе жестокости лежала доброта. Он кидал с обрыва в воду, но не давал утонуть.
А если предложить собаке догнать танк и вспрыгнуть на него? И хотя задняя часть танка с цилиндром — большое препятствие, но собака преодолевала его гораздо легче, чем нырок навстречу идущей машине. Собаки научились прыгать так, чтобы перепрыгнуть цилиндр, а кто поумнее — вскакивал на танк с правой стороны. Доложила Акишину появившуюся методику.
— Хорошо, вспрыгнула, а потом?
— Потом собака оставляет взрывчатку и убегает.
— Но где взять раскрывающийся вьюк, такой, чтобы она могла сбросить его самостоятельно?
Действительно — где?!
На этом и остановились.
Собак не спасли. Часть ушла на передовую. А мы ушли отступать».
Отряд разделился на три группы. Дина оказалась в группе танков и тягача. Спешно отправляли на передовую патроны, ружья, гранаты — все, что осталось. Старшина Скрыпник вместо того, чтобы грузить боеприпасы, занялся личным извозом — грузил тюки каких-то баб.
— Сволочь! — Выхватила «вальтер» и помчалась к негодяю. Тот свою кобуру расстегивает.
— Отойди, дура!
— Застрелю, сволочь! — кричала белая от гнева Дина. — Сбрасывай шмотки!
Подскочил Акишин. Мгновенно просек ситуацию. Рявкнул:
