Оставаясь один, он вскакивал с постели, делал гимнастические упражнения, даже пробовал вставать на голову, как рекомендуют правила йоги. Но стойка на голове получалась плохо, кроме того, Тимофей боялся, что его упражнения заметит сестра. Это грозило постоянным дежурством в палате, что только ухудшило бы его и без того трудное положение.
Седой краснолицый старик приходил к Тимофею ежедневно. Тимофей уже знал, что его зовут Юлий Афанасьевич, что он доктор медицинских наук, профессор, и очень знаменит. Юлий Афанасьевич всегда являлся в окружении молодых врачей, но с Тимофеем почти не разговаривал, а на его вопросы, когда Тимофею разрешили говорить, чаще отвечал каламбурами. И Тимофей вскоре понял, что для знаменитого профессора он не живой человек, а всего лишь очень интересный объект исследования, в котором самое главное - работа сердца, кровообращение, пульс, дыхание, стул, а вовсе не те мысли, которые волновали Тимофея.
В один из визитов Юлий Афанасьевич привел с собой высокого сутулого молодого человека с прыщавым лицом и испуганными глазами.
- Ну, вот вам тема кандидатской диссертации, Игорь, сказал Юлий Афанасьевич, указывая на Тимофея и радостно потирая руки. - Познакомьтесь с его историей болезни и начинайте.
- Здравствуйте, больной, - немного заикаясь, сказал прыщавый Игорь, - теперь я буду вас вести.
"Тебя только мне не хватало", - подумал Тимофей, но промолчал.
Прыщавый стал приходить по нескольку раз в день.
Подробно и нудно выспрашивал Тимофея о его жизни, начиная с самого раннего детства. Тимофею он сразу ужасно надоел, и, чтобы отвязаться, Тимофей рассказывал ему всякие небылицы, вроде того, что в детстве страдал галлюцинациями - ему мерещились египетские пирамиды, жрецы, фрески, что он пять раз перенес скарлатину и никогда в жизни не брал в рот спиртного...
Прыщавый удивлялся, но все аккуратно записывал в большую толстую тетрадь.
Наконец Юлий Афанасьевич разрешил Тимофею встать. К тому времени от длительного лежания и строгой диеты Тимофей уже основательно ослаб. Сестра принесла ему пижаму и туфли, помогла одеться и бережно поддерживала во время первой прогулки. А он вынужден был опираться на нее, потому что кружилась голова и ноги были совсем как ватные.
Через несколько дней Тимофея перевели в другую палату, где, кроме него, лежал еще один больной-веселый толстяк лет семидесяти с чистым породистым лицом, пышными седыми волосами под актера и молодыми умными глазами.
