Оба были также отнюдь не глупы. Луи отлично сознавал, что делает, когда время от времени поглядывал на застекленную входную дверь, явно побаиваясь, что вот-вот кто-то появится.
В этот час улица Фонтен жила банальной жизнью заурядной парижской улицы. Против бара помещалась итальянская бакалейная лавка, куда стекались за покупками окрестные домохозяйки.
— Официант, один кальвадос. [6]
Рыхлая блондинка-кассирша смотрела на Мегрэ с возрастающим удивлением. Что до официанта, он, почуяв неладное, старался при случае подмигнуть хозяину.
Было чуть больше трех, когда у тротуара остановилась большая светлая машина. Высокий, еще молодой брюнет со шрамом на щеке вылез из нее, вошел в бар, протянул руку через стойку.
— Привет, Луи.
— Привет, Эжен.
Мегрэ видел лицо Луи прямо перед собой, а новоприбывшего — в зеркале.
— Мятный ликер с водой, Люсьен. Да поживей.
Это был один из игроков в бел от и, без сомнения, содержатель борделя в Безьере, о котором упоминала Фернанда. Белье он носил шелковое, костюм хорошего покроя. От него слегка попахивало духами.
— Видел ты…
Он недоговорил. Люсьен дал ему понять, что их слушают, и Эжен внезапно тоже посмотрел на отражение Мегрэ в зеркале.
— Гм!.. Сифон со льдом, Люсьен.
Эжен вытащил сигарету из портсигара с монограммой, прикурил от зажигалки.
— Классная погодка, а? — иронически бросил хозяин, по-прежнему наблюдая за Мегрэ.
— Да, хороша. Только вот странно у тебя тут пахнет.
— Чем это еще?
— Жареным.
Оба грохнули со смеху, а Мегрэ лениво затянулся трубкой.
— До скорого? — спросил Эжен, вновь протягивая руку.
Он хотел знать, соберутся ли они сегодня, как обычно.
— До скорого.
Разговор подстегнул Луи: он схватил грязную тряпку и с ухмылкой приблизился к Мегрэ.
— Вы позволите?
Луи вытер столик так неловко, что опрокинул стопку, содержимое которой вылилось комиссару на брюки.
— Люсьен, принеси этому господину еще одну порцию.
И извиняющимся тоном он добавил:
— Бесплатно.
Мегрэ неопределенно ухмыльнулся.
В пять зажгли лампы, но на улице было еще достаточно светло, чтобы разглядеть клиента в тот момент, когда он пересекал тротуар и брался за дверную ручку.
Когда появился Жозеф Одиа, Мегрэ и Луи, словно сговорившись, переглянулись, и между ними возник контакт, похожий на тот, что складывается после долгих взаимных признаний. Ни о «Флории», ни о Пепито, ни о Кажо говорить не было нужды.
Мегрэ все знал, и Луи знал, что комиссар все знает.
— Привет, Луи!
Одиа был маленький человечек весь в черном, с носом чуточку на сторону и бегающими глазками. Подойдя к стойке, он протянул кассирше руку и поздоровался:
