А снабженец с женой и двумя дочерьми уже на телеге. Тоже перепуганные. Они бы, может, и уехали, да Ахмет лошадку выпряг, чтобы животное по травке погуляло. Бросили бы извозчика, если бы запрячь смогли. Снабженец матерится, не обращая внимания на дочек. Жена орет. Ахмет молчит, только головой мотает. Пришлось бате и этих успокаивать. Еле управился, но когда на выезде из леса вытащил из кустов и водрузил на телегу полную корзину белых, снабженческая жена еще страшнее разразилась: опять глупый татарин виноват, что в пустой лес привез. Сами-то они на всю ораву пяток белых срезали, а остальное – лисички, сыроежки да старые валуи. Половина тары порожняком туда и обратно каталась. И снова, бедный батя, вынужден в дипломатию пускаться, объяснять, что пришел с утра и собрал всех белых до их приезда. Хотя на самом деле был в другой стороне.
После этого блуждания Ахмет молился на него, не знал, чем услужить.
И вот подвернулся случай долг возвратить. Батя пришел, постучал ногтем по гипсу – выручай калеку, айда свинью колоть. А боец почему-то мнется.
Батя понять не может. Обычно всегда готов, а тут вдруг заупрямился. И перед кем? Перед уважаемым человеком. Но, опять же, деваться бедолаге некуда, батя и не таких убалтывал.
Закололи.
Опалили.
Сели выпивать.
Ахмет все равно не в своей тарелке. То ежится, то ерзает. Но водка свое дело сделала. Осмелел немного. Извинился пять раз и попросил кусок сала.
За деньги?!
Батя смеется, с чего бы вдруг Ахмет к салу пристрастился. Он и раньше над ним подшучивал, когда тот от сала отказывался, но печенку-то брал, а она тоже свиная. А теперь вдруг сала захотелось, да еще и за деньги. Батя похохатывает, а тому не до шуток. Совсем раскис. Пришлось еще рюмку наливать, для прояснения ситуации. И все-таки выпытал. Признался Ахмет, что сало велел принести завклубом Минаич. После такой новости впадать в растерянность батькина очередь настала.
– С какой стати, – спрашивает, – он тебя ясаком обложил?
– Надо сала, иначе тюрьма!
– За что? – не понимает батя.
– За дело, – шепчет Ахмет и уже совсем еле слышно. – Политика.
За какое дело? Какая политика? И, главное, с какого боку здесь бывший зэк Минаич, батя так и не понял. Видит, что проку от перепуганного мужичонки никакого, дал ему шмат сала и отправил домой. Денег, конечно, не взял. А сам-то, грешным делом, тоже не совсем трезвый. Шлея под хвост попала, хочется загадку разгадать. Маялся, маялся, потом надел парадный пиджак с орденами и отправился к Минаичу.
