Совесть, ебаная совесть.
И ещё выебанная Клирия.
Я знаю, что она специально так всё сказала. Это откровение – удар на опережение. Я признаю себя такой сякой плохой и гадкой, какая же я плохая, всего лишь хотела сделать себя счастливой, ну давай же, скажи это, Патрик! Боже, какая я гадкая! А Патрик такой: о нет, Клирия, это не так, ты просто хотела чуточку тепла! Иди сюда!
Тьфу блять! Клирия, ты должна понимать, что я тот ещё уёбок и вижу это столь же ясно, как и ты. Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что у тебя проснулась человечность? Люди не меняются, они меняют тактику.
Я не верю, что Клирия при этой новости опустила ручки и такая: порхай как бабочка, Патрик, ты свободен. Нихуя, Клирия знает, что теперь ей нужен муж, и она вряд ли хочет остаться одна с ребёнком. Полюбас хочет полноценную семью, но знает, что с такой аурой ей подобного не светит.
И этот финт с твоим выбором является просто психологической ловушкой, которая давит на совесть.
Ты свободен выбирать, поэтому выбирай меня. Я даю тебе свободу и хочу, чтоб ты распорядился ею так, как я скажу. Короче. Как не крути, всё сводится к тому, что Клирия дала мне мнимую свободу, которой хочет заставить меня выбрать то, что ей выгодно. Хотела бы дать мне свободу – ушла бы, сказав, что всё, теперь она сама, а я сам. Но она так не сделала, она встала рядом со мной, типа иди, при этом своим присутствием давя мне на жалость.
Клирия – хитрая тёмная мразота, которая давит на совесть, что я не оставлю её и уже своего ребёнка. Я уверен, что моя история не является для неё секретом, и она знает, на что давить. Знает, как влиять и где строить из себя правильную, всё понимающую, а где идти напролом.
Но хуже всего то, что я сам не могу бросить уже своего ребёнка, которого вынашивает эта тёмная сука. Так бы и выебал её в жопу за это.
Я вздохнул, подошёл к Клирии сзади и положил ей руки на плечи. Сдавил. Потом сдавил ещё сильнее, а потом ещё. К тому моменту она должна была уже испытывать боль, однако Клирия не дрогнула.
- Я знаю, на что ты давишь Клирия. Тебе меня не провести. Твоя тирада о свободе и раскаяние слишком банальны.
Она не ответила. Просто молча стояла, не издавая ни звука.
- Я ведь могу избавить тебя от этого бремени, ты знаешь? - тихо спросил я, опустив руку на её живот провоцируя. – Для тебя такой метод не должен быть секретом.
- Нет, не секрет, - спокойно отозвалась она. – Однако я не могу позволить тебе сделать этого. Поэтому я прошу тебя не делать подобного со мной.
