Вот что написала обо мне в дневнике Ирен Файоль в 2009 году. Через месяц после похорон Габриэля Прюдана. Много лет спустя после исчезновения Филиппа Туссена.
Знала бы Ирен Файоль, что однажды «женщина, ведающая кладбищем», проведет ночь любви с ее сыном.
Жюльен Сёль не подает признаков жизни. Наверное, появится однажды утром, как всегда, не предупредив. Я тоже ушла из отеля «Арманс» не простившись.
Я вспоминаю нашу ночь любви у гроба Мари Гайар (1924–2017), который вот-вот опустят в землю. Похоже, она была стервой, злой, как оса. Служащая ее Дома моды шепнула мне на ухо, что пришла на похороны «старухи», желая убедиться, что та действительно умерла. Я сильно прикусила щеку, чтобы не расхохотаться. У могилы нет ни одной кошки, даже мои кладбищенские отсутствуют. Нет ни цветов (ни одного!), ни табличек. Мари Гайар ложится в семейную могилу. Надеюсь, она будет вести себя прилично.
Фланёры часто плюют на могилы. Никогда бы не поверила, что это случается так часто. В начале кладбищенской «карьеры» я думала, что боевые действия прекращаются со смертью врага. Оказалось, что могильные камни – не преграда для ненависти. Я видела похороны, на которых не плакали. Даже на радостных бывала. Некоторые смерти устраивают всех.
Церемония окончена, и остроумная девушка делится со мной остроумной мыслью о том, что «злобность – она как навоз, ветер разносит вонь еще долго после того, как его уберут».
С января 1996-го я начала ездить к Саше каждое второе воскресенье. Как человек, лишенный опеки, получает «свидание» с собственным чадом, два уик-энда в месяц. Я всегда одалживала у Стефани ее красный «Фиат Панду», выезжала в шесть утра и возвращалась вечером. Чувствовала, что долго так продолжаться не будет: Филипп Туссен начнет задавать вопросы. Он очень подозрителен и захочет помешать мне.
В Брансьоне я менялась физически. Как женщина, у которой есть любовник. Моим единственным сердечным другом было удобрение из конского навоза, которое учил меня делать Саша. От него я узнала, что вскапывать землю нужно в октябре, а потом делать это весной, руководствуясь погодой. Что мы должны бережно относиться к дождевым червям, чтобы они могли «делать свою работу».
Саша научил меня смотреть на небо и решать, сажать в январе или позже, чтобы собрать урожай в сентябре.
Он объяснил, что природа нетороплива, что баклажаны, посаженные в январе, не созреют раньше сентября, поэтому на промышленных плантациях овощи «закармливают» химическими удобрениями, чтобы быстрее росли. Огороду на Брансьонском кладбище гигантский урожай ни к чему. Никто не ждет этих овощей, кроме него – смотрителя, и меня – «выпавшего из гнезда мокрого птенчика». Используем только природные удобрения на пользу природе. Никакой химии. От Саши я унаследовала тайну изготовления компоста из крапивы и шалфея. Ноль пестицидов. Он говорил:
