Он изменился физически: черты лица стали жестче, волосы начали седеть.
Возвращаясь из Брансьон-ан-Шалона – родители высаживали его возле дома, – он ничего мне не говорил. Когда вставал утром, не произносил ни слова. Молчал, отправляясь прошвырнуться. Не издавал ни звука, вернувшись много часов спустя. За столом мы не разговаривали. Звуковой фон создавала только игровая приставка. Периодически раздававшиеся звонки жандармов или страховых адвокатов приводили его в ярость, он орал, грозился, требовал от них отчета.
Мы по-прежнему спали в одной постели, вот только я не спала. Меня мучили кошмары. Ночью Филипп прижимался ко мне, и я воображала, что это Леонина.
Раз или два он говорил: «Заведем еще одного малыша…» – и я отвечала «да, конечно», но принимала противозачаточные таблетки вместе с антидепрессантами и анксиолитиками[58]. Мое чрево умерло, и я ни за что не стану вынашивать живое в погибшем. Лео забрала с собой возможность рождения брата или сестры.
После смерти нашего ребенка я могла уйти, оставить Филиппа Туссена. Не хватило ни сил, ни смелости. Он был моей единственной семьей, живя рядом с ним, я оставалась с Леониной, в его чертах видела ее личико. Я проходила мимо двери в детскую – и касалась вселенной Лео, следа, оставленного моей малышкой на земле. Я до конца дней останусь женщиной, которую покидают.
В сентябре 1995-го я получила посылку без имени отправителя со штемпелем Брансьон-ан-Шалона и в первый момент подумала, что она от Селии, что моя дорогая подруга побывала там, на кладбище. Сообразив, что почерк не ее, открыла посылку и вынуждена была сесть: в коробке лежала белая табличка с очень красивым дельфином и надписью: «Моя дорогая, ты родилась 3 сентября, погибла 13 июля, но для меня навсегда останешься моим 15 августа».
Я сама могла бы написать эти несколько слов. Кто прислал табличку? Неизвестный явно хотел, чтобы она обрела свое место на могиле Леонины, но что за человек так поступил?
Я вернула «подарок» в коробку и убрала в шкаф в моей комнате, под стопку салфеток, которыми мы никогда не пользуемся, и случайно обнаружила между двумя простынями список имен с указанием должностей:
Эдит Кроквьей, директриса.
Сван Летелье, повар.
Женевьева Маньян, прислуга.
Элоиза Пти и Люси Лендон, воспитательницы.
Ален Фонтанель, управляющий.
Филипп Туссен нацарапал список персонала Нотр-Дам-де-Пре на обороте счета в ту неделю, когда шел процесс. Счет был за обед на троих в маконском «Кафе дю Пале». Мой муж наверняка обедал с родителями.
