– Легко сказать, Ларри, – проворчал старина Кон, – легко сказать... Возьмите да прочешите заимки и отроги. С парой вертушек и четверкой глайдеров.
– Пусть стараются как могут. В военное время и не из таких ситуаций...
– Да раз уж речь зашла о Робе, никому лишний раз объяснять ничего не нужно...
– Ну вот и принимай к исполнению, старина... Теперь второе. Остановка работ на Северном Заимке. С исчезновением Роба связи тут не вижу. У них там чудища какие-то в Заповедном Лабиринте объявились. Старики это зовут Каменным Монстром. Я, во всяком случае, думаю, что речь идет именно об этой штуке. Который уж раз. Но на этот – паника нешуточная. Вы, ребята, мне, конечно, скажете, что с Робом это все-таки связано. В том смысле, что он в такой ситуации двинул бы сам на место действия, потолковал бы с ребятами и через час все вплоть до самого последнего труса с песней полезли бы вперед, в забой. Ну что-ж, Роб такое может. Я – нет. И никто здесь такого не мог и не сможет, хотя и сопливыми мальчиками я никого здесь не числю. Значит будем делать, что можем. А обнаружить опасность и ее хотя бы локализовать и обозначить мы можем. А там восстановим фронт работ, хотя бы неполный, и к сроку Сырье дадим. В этом я уверен. Я тут поручил доку Паркеру взять в оборот того парня, что спасатели вытянули из Лабиринта. Поляка этого молоденького – Кемпински. Док с ним работает вторые сутки, а мне перекинул на терминал видеозапись допроса.
– Беседы с пациентом, – меланхолично поправил Кон. – Беседы. Вот давайте и глянем ее.
Неполная дюжина общинных Авторитетов оживленно задвигала стульями, поворачиваясь к отменно неудобно расположенному демонстрационному дисплею, и кто-то даже попытался взмахами руки рассеять табачный дым, чтобы не мешал смотреть.
Рыжий Доббин поколдовал над клавиатурой, и перед собравшимися предстал сравнительно хорошо оснащенный всяческой научной утварью интерьер кабинета дока Паркера. По нему двое санитаров волокли к хитроумному креслу иссиня-бледного плечистого парня, на которого уже успели напялить больничный комплект. Тело Кемпински периодически сотрясала нервная дрожь, и попав наконец в кресло, он норовил съежиться в нем, скорчившись на манер плода в утробе матери. Санитары без излишней деликатности фиксировали в держателях его руки и ноги и крепили на висках датчики. Пострадавший время от времени пытался говорить нечто совсем бессвязное.
– Ну и перетрусил же бедняга, – заметил Купчина Алекс, глядя на экран и отгрызая кончик очередной сигары-самокрутки. Говорят даже тесак потерял – старатель называется... Не обделался, случаем?
