Ребра продолжали болеть, я морщилась и останавливалась, с шипением выпуская воздух, сквозь сжатые зубы. Макс не стал оправдываться, и правильно поступил. Сделал бы только хуже. Вместо этого молча помог мне дойти и сесть в машину. А когда завел ее, все-таки извинился:
— Прости, просто мне не приходилось видеть спиритов во время или после транса, — он посмотрел на меня, но я промолчала, только снова поморщилась от боли, и Макс кинул на меня еще один обеспокоенный взгляд, — может, все-таки, сначала в больницу?
— Нет, врач не поможет, это психосоматическая боль, скоро пройдет.
— И часто у тебя такое бывает?
Злость прошла, но это не та тема, на которую мне нравилось говорить, поэтому я просто ответила:
— Бывает.
Больше он с расспросами не приставал и путь до участка мы проделали в полнейшей тишине. Макс припарковал машину неподалеку, и я сразу рванула дверцу, мне необходимо было как можно скорее рассказать Тому о том, что я видела. Чтобы призрак отстал, рассказать можно было и Максу, но я не хотела все это повторять и прокручивать в голове дважды.
Увидев, что я готова сорваться на бег, Макс окликнул меня:
— Постой! Я пойду с тобой, вдруг тебя снова накроет по дороге.
Я хотела было возразить, но не нашла нужных слов и, уже сделав несколько шагов, притормозила, дожидаясь его и нетерпеливо притоптывая ногой, пока он закрывал дверь и догонял меня.
Мы беспрепятственно вошли в здание участка и по пути к кабинету Тома, я вдруг поняла, что снова не удосужилась узнать, а на месте ли сейчас лейтенант. Мой спутник, похоже, этим вопросом тоже не задался. Или же он уверен, что Том у себя.
К счастью, Том оказался на месте и, увидев нас, явно удивился.
— Очень интересно, — пробормотал он, отрываясь от каких-то бумаг, — и что же вы делаете вместе?
Я отчетливо услышала в его голосе недовольство и, если до этого я не собиралась рассказывать ему про Макса, то сейчас разозлившись на его реакцию, сказала, как есть:
— Я наняла его для расследования дела о смерти моего отца.
Потому что я не любила, когда меня поучают и говорят мне, что делать. А Томас иногда перегибал палку, играя в заботливого дядюшку. Ему совершенно точно не понравилось, что я продолжила знакомство с Максом. Если бы он считал его опасным, обязательно предупредил бы меня, а поскольку ничего подобного мне не говорили, то считаю, что я сама способна решить, с кем общаться. И уж точно не Томасу решать, что мне делать со своей жизнью.
— Вот как, — сказал он сам себе и обратился к Максу, — а ты, значит, согласился.
