– Уббо, – сказала она, – ты слышал, что сказали по радио? Как думаешь, может лучше уехать?
Она не рассчитывала на ответ.
Он не посмотрел на нее, но, видимо, услышал вопрос и ответил осипшим голосом, как при тяжелой простуде:
– Слишком поздно. Транспортное сообщение уже остановлено. При штормовом приливе паромы не ходят.
Будто специально дождавшись слов Уббо, репортер добавил, что автобусное сообщение остановлено, дети освобождены на завтра от школы, и порекомендовал убрать в дома все, что можно унести. Они будут сообщать о положении дел ежечасно.
Карола села на кровать рядом с мужем и дотронулась до его предплечья. Даже после стольких лет брака иногда ей нужно было прикоснуться к нему, почувствовать, что он рядом. Это придавало ей уверенности.
– Как назло, именно завтра на побережье должен прийти этот ужасный штормовой прилив, – сказала она. – А мы здесь. Так непривычно. Раньше каждое пятое декабря ты отправлялся играть в кости. Сначала в кафе «Тен Кате», а потом – в «Миттельхаус».
Он не проявил к ее словам ни малейшего интереса, словно теперь все это стало неважно.
Два раза она ходила на игру в кости вместе с ним. Она хорошо помнила его детский восторг, когда он выигрывал. Ставка всегда равнялась одному евро, а тот, кто выкидывал наибольшее за столом число двумя костями из кружки, выигрывал талон, который можно обменять на шоколад или марципаны. Однажды он вернулся домой с килограммовым пакетом марципанов, сияя, как победитель Олимпиады.
Она не знала, что доставляло ему больше удовольствия: игра в кости, победа или шоколад с марципанами. В глубине души он всегда оставался ребенком. Из-за этого она завидовала ему, и именно это роднило его с Анной Катриной. Та собирала детские книжки и могла часами разглядывать картинки, а Уббо Гейде жить не мог без сладостей и игры.
А теперь он лежал на кровати, словно стал другим человеком. Просто стариком. Маленький ребенок, живший внутри его, казалось, покинул его после ссоры с Анной Катриной.
Карола думала позвонить дочери, но не знала, что сказать. Она просто чувствовала потребность поговорить с ней или хотя бы просто услышать ее голос. Но Инза проходила обучение на каких-то курсах и к тому же была счастливо влюблена. Не лучшее время для долгого разговора с одинокими родителями…
– Всю свою жизнь мы думаем, – вдруг заговорил Уббо, обращаясь скорее к потолку, чем к жене, – что принимаем верную сторону. Боремся за добро, против зла. А потом вдруг наступает момент, когда мы перестаем понимать, что хорошо и что плохо. Где добро и где зло.
