К сожалению, что делать дальше и к кому обратиться, не знала. Сведения, полученные мной, были до того расплывчаты, что Антон Романович вполне мог от них отмахнуться. Нужно было найти неопровержимые доказательства.
Именно поэтому я не бежала в управление, а стояла, наблюдая за игрой ветра и листьев. Сад пожелтел за несколько дней и превратил землю в цветной ковёр. Садовник вёл непримиримую войну с этим безобразием, но силы были неравны.
— Екатерина, можно к тебе?
Тётушка против обыкновения постучалась, а не ворвалась в комнату ураганом.
— Конечно, — откликнулась я.
Варвара Андреевна была всего на десять лет меня старше. Обычно мы легко находили общие темы для разговора. Тётушка жила в столице и с большим удовольствием делилась тамошними тайнами и порядками.
Варвара Андреевна, войдя в комнату, прикрыла дверь, затем прислушалась и, выждав немного, выглянула в коридор. Заинтригованная, я наблюдала за ней. Убедившись, что нас не подслушивают, тётушка увлекла меня в дальний угол комнаты к туалетному столику.
— Я вот подумала, а не сходить ли тебе в управление и не поговорить ли с новым старшим полицмейстером? Как его там?
— Антон Романович, — сообщила, чуть поморщившись.
— Так я и знала, что ты с ним уже встречалась. Когда ты о нём говоришь, то проскальзывает такая интонация, словно он тебя обидел.
Тётушка довольно блеснула глазами. Я ахнула, поняв, что попалась. Да ещё и так бездумно подтвердила, назвав его имя.
— Но как?
— Всё-таки не первый день на этом свете живу. Будь осторожна, Софья поймёт сразу. Если бы она не переживала о судьбе своего бедного супруга, то ты бы уже оказалась под замком.
Вот они двойные стандарты: замуж выйди, к мужчине не приближайся!
— Я просто хотела узнать об отце.
— Узнала? И каков же этот Антон Романович?
— Самодовольный, самовлюблённый, сухарь!
— Так сухарь или самодовольный?
С возмущением повернувшись к Варваре Андреевне, заметила, что она смеётся. Фыркнув, отвернулась и отошла к окну. Тётушка, побарабанив пальцами по столу, подошла ко мне и тоже устремила взгляд в окно.
— Антон Романович в нашем городе человек новый. Он не знает, кому можно доверять, а кому нет. Кто сдержит слово даже под страхом смерти, а для кого честь — пустой звук. Так что он будет действовать согласно уставу, не расширяя рамок.
— Он мене не послушал.
Даже мысленно это возражение звучало глупо, но другого, которым можно поделиться, у меня не было.
— А ты сказала что-то важное?
— Нет, — пришлось признать.
