– Садись, касатик, садись, – продолжала гримасничать старуха, – я на тебя полюбуюсь.
«Хорошо, что не на лопату садиться», – отметил Павел, буквально упав на лавку и не отводя взгляда от старухи.
– А то им Софья старая стала. Софья плохая стала, ненужная. Будто этот козел моложе! Да он ни в травах, ни в заклинаниях ничего не смыслит!
«Точно полоумная», – утвердился в своем мнении юноша, прислушиваясь к ее причитаниям. Но уже вскоре изменил свое мнение. Перестав радостно приплясывать и гримасничать, она уселась напротив и посмотрела на него долгим внимательным взглядом слезящихся глаз.
– Так что, касатик, почитай, что я тебя от лютой смерти спасла. Быть бы тебе сейчас на дыбе за злодеяния свои.
– За к-к-какие такие злодеяния? – несколько заикаясь, спросил он.
– Ой ли, – засмеялась старуха, – и не знаешь? А чего ж тогда по коридорам бегал?
– Но я и вправду ничего плохого никому не сделал. А бегал с перепугу, раз гнались за мной.
– Ужель и трон колдовской не твой? – с тревогой спросила старуха.
– Кресло-то… – Павел смутился. – Трон мой. Но кому от него вред-то?
– Слышь, касатик, – повеселела старуха, – ты передо мной не таись. Ты теперь мне вроде как жизнью обязан. Я ведь и страже могу тебя вернуть, может, меня за это милостями осыпят. Только я другое удумала. Слышь сюда. – Она наклонилась ближе. – Княжича ты связывал?
Павел кивнул.
– В кабинет царский и покои ты пробрался?
Он опять кивнул.
– А из подземелья ты замурованный выбрался?
Павел кивал, не понимая, к чему клонит старуха. А та, получив ответы, довольно рассмеялась и даже ободряюще хлопнула его по плечу костлявой рукой.
– Тогда договоримся! Тут ведь никак без колдовства не обошлось. Простому человеку это не под силу.
Павел и не подумал разубеждать ее в этом мнении, внимательно прислушиваясь к словам.
– А я ведь тоже колдунья и знахарка, – гордо добавила она и вдруг зло продолжила: – И государь меня приближал. Хворобу с него снимала. Только из-за подлости боярской охладел ко мне, сплетням поверил, другого к себе приблизил. Я и не нужна стала. Никому не нужна! Давно уж… – Она ненадолго замолчала. – А тут ты со своим троном. Как все переполошились, когда с трапезы воротились, а трон гудит, мелко так, но гудит. Порчу напускает. Перепугались и удрали оттуда. Царь-то тут же велел всякого подозрительного хватать. А трон этот стражники, они люди подневольные, со страхом и молитвами принесли к козлу этому старому… – Старуха разразилась проклятиями в адрес своего конкурента.
